Сказка Востока. Канта Хамзатович Ибрагимов

если ты действительно Повелитель мира, то недостойно дарить девушке всего одну монету.

      Все замерли, и вдруг девушка с нескрываемой снисходительностью на лице обратилась к Тимуру:

      – Ты арабским владеешь? Так вот, много денег я тоже не возьму – не нуждаюсь в подачках.

      По-орлиному вздернулась бровь Тимура:

      – Откуда у вас, кавказцев, такая спесь?

      – Это не спесь – горделиво вздернула она подбородок, – это природная данность!

      – О! – перебил ее Повелитель, – слышал, слышал – «арийцы» с Кавказа. Может, и в тебе течет голубая кровь?

      – Во мне течет кровь моего отца – азнаура37 Атчароя.

      – Ты дочь Атчароя? – воскликнул изумленный Молла Несарт

      – Да, я Шадома, дочь Атчароя.

      – А где мой друг детства, твой отец?

      – Эти варвары, как туча саранчи, на нас внезапно напали, отец погиб, на моих глаза обезглавили, – тут она впервые уронила голову на грудь, пытаясь скрыть уже привычные слезы, вся задрожала.

      – О Великий Повелитель! – как и у визирей покорно-слащавым стали голос и поза Моллы Несарта. – Ты во всем велик, щедр и прав; к этому вину, действительно, нужна такая красавица. Уступи мне ее.

      – Хе-хе, хитер, хитер, – еще более сощурились глаза Тимура. – Выиграешь эту партию – твоя. Проиграешь, как условились, твоя башка за дерзость слетит тотчас. Ну а ее, прекрасную, – он провел пальцами по ее шелковистым волосам, – не ублажит меня – поутру… Так что, ходи.

      Некрасивое, изможденное, лицо Несарта все испещрено морщинами, а теперь он так внутренне напрягся, что посерел, и на лбу меж глаз какой-то сгусток кожи возник. Он тяжело стоял, опираясь руками о стол, переминаясь с ноги на ногу, и все же не выстоял. Когда фигур на столе оставалось совсем мало, он пал на колени. Однако на это почти никто не обратил внимания, потому что его колюче-буравящий, неотступный взор витал над доской, все более и более прижимая противника…

      Было далеко за полночь, совсем темно, под порывами холодного, резкого ветра со стороны Каспийского моря накрапывал мелкий осенний дождь, когда по едва различимой разжиженной дороге, петлявшей вдоль реки, удалялись от лагеря Тимура две торопливые тени.

      – Быстрее, быстрее, – дергал Молла Несарт руку девушки, если дорога шла по наклонной. На подъеме они менялись ролями.

      – Не могу, не могу, – задыхался старик, – ноги ватные, будто не мои, я ведь двадцать лет в каморке ютился.

      Так, порой скуля, порой подбадривая и поддерживая друг друга, они преодолели какой-то путь, да далеко не ушли, и на очередном подъеме старик упал и сил у него уже не было.

      – Вставай, вставай, – причитает над ним девушка.

      – Не могу, – как у выброшенной на берег рыбы широко раскрыт его беззубый рот. – Может, одна убежишь?

      – Боюсь, – она вся дрожит.

      – Да-да, – словно способен ее защитить, все еще не выпускает он ее руки. – Мне кажется,

37

Азнаур (груз.) – витязь.