Невероятное путешествие Вивьен Маршалл. Шеннон Кёрк

стала настоящим живым маяком; это первый или последний ориентир для тех, кто перебирается из Агадеса в Билму и наоборот. У подножия дерева часто отдыхают птицы. Замечая акацию издалека, они прилетают, чтобы обрести убежище, воду и зеленую листву. К сожалению, их ждет лишь смерть. Это не мираж, но и не оазис, где горлицы, вороны и назойливые воробьи смогут напиться.

Выдержка из статьи начальника A.M.M. Мишель Лесурд, Служба центральных дел Саньярен, 12 мая 1939 г.

      …Не оазис, где горлицы, вороны и назойливые воробьи смогут напиться… Тем не менее поэзия этого военного наблюдения стала ростком, что побуждает к глубоким раздумьям в этой немой, пустой сцене. Я всегда думала, что Ной и есть то одинокое печальное дерево в пустыне. Я распечатала целую страницу безжизненной растительности и приколола ее к стене над своим столом, заставленным книжками. Я каждый день рассматривала картинку и думала о том давно исчезнувшем дереве, о том, как одиноко ему было без других деревьев, и том, что в его ветви впивались лишь когти стервятников. А может, я представляла себе Ноя, угрюмо сидящего на сломанной ветке.

      Я снова встретила его на мосту.

      – Ты его душа? Душа Ноя? Все это происходит в моем воображении?

      – Не переживай, это я, Вивьен. Даже если все это тебе мерещится, иллюзии имеют лечебное свойство. Но это происходит на самом деле.

      – Тогда что это? Сон?

      – Не совсем. Нет.

      – Я умерла, Ной?

      – Пока нет.

      – Я умру, верно?

      – О, ты обязательно умрешь.

      – В смысле, я умру сейчас, очень скоро?

      – Скорее всего.

      – Когда?

      – Сложно сказать. Это не мне решать.

      – А кому тогда? Кто решает?

      – Что ж, нет кого-то конкретного. В некоторой мере ты тоже решаешь.

      – Но все равно скоро. Ты сказал «скоро».

      – Вероятнее всего, очень скоро.

      Очень скоро. Я умру. Вот как он говорит об этом. Будто нет ничего более обыденного. Словно мы готовим ужин и я спросила, не осталось ли чеснока, и ему пришлось сказать голую правду: «Немного, только один зубчик, прости». Будто я совсем не скучала по нему с самой аварии: целых двадцать лет.

      Честно говоря, сперва я решила, что меня все устраивает. Значит, я скоро умру. На самом деле это даже хорошо. Мне нравится этот мост, нравятся эти деревья, это небо, эти звезды. Мне нравится быть здесь, с ним. Нравится видеть его снова на ногах. Прошло так много времени. Столько лет. В последний раз, когда я видела Ноя, у него были атрофированы ноги и мы были так молоды.

      И тут ко мне пришло ужасное осознание: я скоро умру. Что будет с моим восьмилетним сыном? Кто будет поддерживать его в сложные моменты? Кто будет его растить? Кто будет учить его жизни, удовлетворяя эти бесконечные запросы каждое утро и вечер: «Расскажи еще одну сказочку, мам». Кто еще будет счастлив лишь оттого, что он внимательно слушает? Джек, конечно, сделает все возможное, но он – лишь одна сторона родительского уравнения.

      Только