Невероятное путешествие Вивьен Маршалл. Шеннон Кёрк

все это вместе. Я помню, как репетировала клятвы, то, как мерила мамино свадебное платье. Конечно, все эти мечты могли быть лишь выдумками вчерашней школьницы, но тогда, еще до травмы, все чувствовали в нас глубину.

      Я попыталась перебежать мост и броситься в его объятия, но он протянул ко мне руку, словно огромный фен.

      – Стой. Стой. Я сам подойду, – сказал он.

      Ной – единственный, кто пришел меня встретить. Царапая безымянный палец большим, я ощутила отсутствие чего-то, чего никогда там не было. Я представила себе Джека, отца моего сына, но прямо перед собой видела Ноя. Две боли. Два взрыва. Две любви, которые охватили большую часть моей жизни.

      Ной притронулся своей теплой рукой к моему лбу и, отодвигая большим пальцем прядь моих волос, внимательно посмотрел мне в глаза. До чего же он близко, спустя столько лет, и теперь все эти бесконечные секунды без него просто растворяются в его дьявольском подмигивании. Его сладкое дыхание свежего меда, я снова ощущаю его дыхание. Камень, что давит мне на грудь, поднимается, и из моих легких уходит воздух. Ной наклоняется ко мне и шепчет:

      – Успокойся, Вивьен.

      Его губы едва касаются моей щеки, слегка поглаживая мою кожу. И пусть это касание было мимолетно, я кое-что вспомнила. Я вспомнила поцелуй так много лет назад.

      – Вивьен, я не могу дождаться, чтобы показать тебе возможности, – говорит он, словно спустя столько лет это нормальное приветствие.

      – Ной?

      – У нас будет уйма времени на то, чтобы все вспомнить, я помогу тебе изучить варианты.

      – Варианты?

      – Да, варианты создания твоего собственного Рая.

      Варианты? Рай? Прежде чем мне удалось сформулировать девять сотен вопросов, которые, естественно, меня интересуют, ослепляющая белизна вымыла всю картинку. Моргаю. Все исчезло. И какой-то мужчина вставляет трубки мне в нос.

* * *

      Я полна морфина, всемирного наркотика, так что, увы, у меня не вышло голливудской реакции на происходящее. К моей голове и шее прикреплен металлический ореол, устремляющий мой взгляд в круглую лампу на белом потолке, а прямо под мой подбородок заправлена белая простыня. Пытаясь рассмотреть комнату, я увидела еще кое-что белое. Мужчина с трубками сообщает какие-то медицинские термины кому-то вне поля моего зрения. Его раздутые бледные щеки и округлый нос напомнили мне кого-то по имени О’Брайен, или Мак-Афи, или Каллахан. Знаете, он выглядел очень по-ирландски.

      Пульсирует каждый нерв моего тела, а монитор над головой воет, словно сирена, взывая к мужчине нажать на мигающие кнопки. А эти белые стены, белое одеяло, белые простыни, эта трубка с жидкостью, которую они подсоединили к моим венам, их лекарства, их шепот, эти цилиндры, заключающие меня в гипсовый каркас, – все это, все, каждое слово, душит меня этой суровой реальностью. До чего же мне хотелось вернуться к живописному мосту. В му´ках я попыталась закусить губу; оказалось, я не могу сделать даже этого.

      Предположительно ирландец приложил два пальца