Выстрел по солнцу. Часть вторая. Александр Тихорецкий

в нем, выплеснулась криком.

      – Слава! – он бросился вслед за Силичем. – Слава!

      Пространство ощетинилось густой листвой неизвестного дерева, словно водорослями, хватая за шею, грудь, лицо, и он остановился, запутавшись, с неожиданной благодарностью позволяя задержать себя этой непредвиденной преграде.

      Мысль билась пойманной птицей, словно изнанкой гипотетических его поступков, рисуя картины возможного будущего. А что он будет делать, когда догонит друга? Что будет предлагать, что обещать? И хватит ли у него сил выполнить все это?

      Ветви лезли в глаза чащей мистического леса, окружая карантином такого нужного, такого своевременного промедления, будто стропы парашюта, удерживая от падения в бездну подвижничества. Но слишком сильна была инерция сострадания, слишком крепки инстинкты дружбы, и Ленский чувствовал, что не позволит удержать себя, чувствовал, как соскальзывают в пропасть подошвы эгоизма, чувствовал и уже готовился к затяжному, каторжному полету, но тут бдительная судьба задействовала, наконец-то, арсенал своих спецэффектов, и, словно за спасительную соломинку, он ухватился за неожиданный звонок телефона.

      Говорила смешливая продавщица из бутика.

      – Алло, Евгений, это вы?

      – Да, да, конечно, – он отряхивал сознание от ошметков своих эзотерических упражнений, словно на свежий воздух, выбираясь в мир простого и очевидного.

      Голос в трубке посветлел, наполнился улыбкой.

      – Ну, в общем, мы закончили, – она легонько, насколько позволял кодекс клерка, вздохнула, – можете приезжать, забирать ваше сокровище.

      Ленский выбрался из зарослей, побрел по коридору. Он все еще пытался нащупать в толчее побуждений алгоритм своих действий, но мысли сбились, смешались одним встревоженным роем, никак не желая расползаться по строгим ячейкам улья.

      – Я смогу быть только через час, – словно издалека он услышал себя, свои слова, повисшие в пространстве робкими, неуверенными нотами.

      Что ему делать? Где-то здесь, совсем близко – его друг, хороший, настоящий, преданный. Друг, попавший в беду, находящийся на грани помешательства, доведенный до нервного истощения невероятным стечением обстоятельств. И где-то далеко – Кэти, одна, хоть, и под охраной, но совсем беспомощная, беззащитная, безумно одинокая. Слава… Кэти… Им обоим нужна его помощь. Но кому, кому нужнее?

      Он попытался определить это по ощущениям, сосудами предсердий взвешивая боль, но понял, что одеревенел, перестал различать ее оттенки.

      – Алло, Евгений, вы здесь? – голос в трубке вырвал его из задумчивости. Теперь в нем появились требовательные, капризные нотки. – Я извиняюсь, но не могли бы вы приехать пораньше?

      Он вздохнул. Даже и монетку подбросить – времени нет. Обидно.

      Но еще раньше, чем эта мысль проскользнула, еще раньше, чем она успела оформиться в смысловое значение, он уже знал, что выбирает Кэти, что готов ехать к ней