Марго и демиург. Роман. Маргарита Минина

в руках подобную литературу – считайте, что автоматом четвертные оценки будут снижены на балл.

      При этих его словах я (и не одна я) покраснела, ибо как раз тогда с увлечением читала именно Одинцову.

      – У нас, конечно, демократия, но помните, ребята, что несколько лет плохого чтения, и вы превратитесь навсегда в духовных калек. А это не-из-ле-чи-мо! Единственным противоядием этому являются школьные уроки литературы. Если, конечно, повезло с учителем. Вам – повезло! – тут АМ широко улыбнулся. – Поднимите руки, кто читал Лескова? (поднялось 2—3 руки) А Салтыкова-Щедрина? Только не сказки, хотя это тоже отличная штука, а скажем «Историю одного города?» (тут руку поднял только Лешка Круглов). А Бабеля? Платонова? (ни одной руки).

      Мы были смущены нашей неразвитостью и духовной инвалидностью. Но тут АМ нас ободрил:

      – Не читали? И прекрасно! Значит, вам можно только позавидовать. Я, например, завидую – вам еще только предстоит – впервые! – это прочесть. Вас ждет огромное счастье, ребята! Вообще, в мире написаны миллионы книг. Но тех, без которых человеку никак нельзя обойтись, не так уж много. Наверное, не больше пятисот. Всего пятьсот! И вот добрую часть из них вы с божьей (и моей) помощью прочтете года за два – за три.

      Он говорил увлеченно, и глаза его при этом сверкали. Мы слушали, как зачарованные. С нами так никто и никогда не говорил о книгах. Только ехидная Элька, с которой мы, ясное дело, то и дело шушукались, обмениваясь впечатлениями, спросила: «Марго, а он часом не маньяк?» Я в ответ на нее шикнула.

      Между тем, АМ продолжал упоенно токовать, как измученный страстью тетерев:

      – Литература, вы потом поймете, хотя сейчас мне не поверите, – самый важный предмет в школе! Я это говорю вовсе не потому, что являюсь его фанатом. Просто это объективная истина. И хорошая новость состоит в том, что я обещаю сделать вам самый драгоценный подарок, на который только способен учитель – я научу вас читать НАСТОЯЩУЮ литературу. Не просто читать, но и разбираться в ней, понимать ее. В общем, любить это дело. Да-с, обещаю.

      Мы условились, что на уроках литературы будем проходить школьную программу. Только не так, как водится, когда школа навеки отбивает у своих воспитанников всякую охоту к чтению таких книг, как «Мертвые души» или «Война и мир», а совсем даже наоборот. А по субботам после окончания уроков у нас будет факультатив по литературе, но уже не по программе. И на этих факультативах мы будем читать и обсуждать все самое интересное, что в школьную программу не вошло.

      – Да, и вот еще что, – сказал АМ, подытоживая свою речь. – Есть еще одна новость. По-моему, тоже хорошая. Мы тут еще с одним «новеньким» вашим учителем подумываем, а не организовать ли нам школьный театр? Чтобы немного порастрясти ваши мозги и чувства.

      – Театр?! – закричали мы радостно. – Вот здорово! А что за пьесы мы будем ставить? А как вы вдвоем будете работать? Ведь режиссер обычно «одинокий волк»?

      – Как-как? Как Станиславский и Немирович-Данченко. Может, мы