Марго и демиург. Роман. Маргарита Минина

меня Амбруаз Михайлович, повторяю: – Амб-ру-аз. – При этом новенький подошел к доске и стремительным, как и его походка, почерком начертал на ней свое имя. – Кстати, по-гречески это имя означает «бессмертный». Вы же помните про амброзию – напиток бессмертных богов?

      Кто-то негромко, но явственно, так, что все услышали, фыркнул: «Кащей! Кащей бессмертный!» и весь класс покатился со смеху, так что мне стало даже немного обидно за учителя. «Вот дураки», – подумала я.

      «Новенький» тоже улыбнулся, а потом вдруг мгновенно стер улыбку и очень серьезно, даже с какой-то угрозой в голосе продолжил:

      – Нетрудно догадаться, что в детстве я немало натерпелся из-за своего имени. Поэтому в память о тех своих детских муках сразу вам заявляю, что никаких смешочков и глупых прозвищ не потерплю. Я человек злопамятный, и если кто захочет поюморить, то горькими слезами обольется. Все поняли? Вопросы есть?

      Мы притихли, так как не до конца понимали, шутит он или всерьез. Таких слов, тем более, угроз, мы из уст Беллы Соломоновны никогда не слышали.

      Все-таки Ленка Павлова решилась спросить:

      – А откуда у вас такое… редкое имя?

      – Что ж, вопрос резонный, поэтому отвечу, – строго начал новенький, но тут же сменил тон на задушевный и доверительный (вообще, эта резкая и неожиданная смена интонаций, как мы вскоре поняли, была одним из излюбленных педагогических приемов Амбруаза Михайловича). – Моя матушка, царствие ей небесное, была довольно известной переводчицей с французского. В основном, поэзии. И у нее всегда было множество друзей-французов. А самым близким из них был переводчик (и сам при этом поэт) по имени Амбруаз. И вот как раз в тот период, когда матушка, как говорится, носила меня под сердцем, он трагически погиб в автокатастрофе. И она буквально настояла, несмотря на сопротивление моего отца (увы, ныне тоже покойного) назвать меня в честь этого своего друга. Так вот спустя пару месяцев и появился карапуз с нерусским именем Амбруаз. Думаю, один такой на всю Москву. И, как я уже говорил, это имя всегда поначалу вызывало среди моих дворовых приятелей, а потом и в младших классах, одинаково бурную реакцию. Так что мне приходилось драться, отстаивая свою честь. Но потом мои дружки к нему привыкли. Да я и сам привык. И даже научился извлекать из него определенную пользу. Ибо это необычное имя неизбежно обращало на меня внимание и как бы выделяло из общего ряда. Согласитесь, ведь звучит? Амб-ру-аз? – по слогам произнес свое имя учитель, как бы пробуя его на вкус.

      – Звучит, – нестройно ответили мы.

      – Вот то-то, – снова улыбнулся наш новый словесник. – Не то, что какой-нибудь Иван Иваныч, верно? Заранее прошу прощения, если кто-то из вас носит это гордое имя Иван.

      В нашем классе Иванов не было, и Амбруаз Михайлович продолжал:

      – Ведь услышав необычное имя, каждый неизбежно переносит эту якобы необычность на его носителя. Сразу возникают ожидания, что человек