Марго и демиург. Роман. Маргарита Минина

этот «роман», в котором описаны грязь и смрад окружавшего меня еще недавно мира. Мира, частью которого была я сама и, как теперь понимаю, втайне смаковала его мерзость. Будь на то моя воля, эта книга была бы сожжена, чтобы ни один глаз не увидел ее.

      Но воля не моя. Я знаю, что Господь по милосердию своему вырвал меня из тенет безблагодатного мира и привел в монастырь. Там я обрела духовную мать, велевшую мне опубликовать эту книгу в качестве подвига послушания и первого шага на пути моего очищения. Она не позволила вычеркнуть даже подлые слова, которыми я живописала свою жизнь и, не сознавая того, – собственное падение.

      Я полагаюсь на мудрость наставницы и, несмотря на греховность этой книги, надеюсь, что она станет уроком и предостережением для тех, кто погряз в жалких соблазнах мира сего.

      Я подчеркиваю, что этот текст был написан развращенной мирянкой, а не послушницей, которой скоро предстоит постриг.

      И последнее – слухи о том, что под видом АМ в книге изображен известный и даже культовый писатель, не имеют под собой никаких оснований.

Маргарита Минина

      Часть 1. Мой Гумберт

      Когда, Марго, я вижу нашу фотку,

      висящую меж полок на стене,

      меня – пижона и тебя – красотку,

      то что-то просыпается во мне.

Марк Фрейдкин, «Романс»

      – Скажите, Марго…

      – А откуда вы знаете мое имя? И кто вы, вообще, такой?

      – Можете звать меня просто Голос, если хотите.

      – Я не привыкла разговаривать с незнакомцами. Тем паче, с Голосами. Я пока еще не совсем «ку-ку». И что за фамильярность? Для вас я не Марго, а Маргарита Александровна.

      – Зачем же так официально? Я вас, между прочим, неплохо знаю. И уже давно. Желаете убедиться?

      – Что ж, валяйте. Даже забавно.

      – Вот, к примеру, 11 лет назад (вы тогда учились в 10 классе) в вашей школе появились два новых учителя. И оба с очень необычными именами, так ведь? И оба оказали на вас, гм-м… немалое влияние.

      – Верно. Но откуда вам это известно?

      – Мне это знать, скажем, так, по должности положено. Кстати, с кем вы сейчас беседуете, как по-вашему?

      – Да не все ли равно? Может, сама с собой по вечной моей привычке. А то и со следователем.

      – Со следователем? Вы что, совершили какое-то преступление?

      – Кто ж его знает? Может, и совершила. Исключить не могу. Мало ли у каждого скелетов в шкафу?

      – Это вы шутите, надо полагать.

      – Шучу? Разве что отчасти. Родись я во времена инквизиции, уже давно бы сгорела на костре. А, положим, в Саудовской Аравии меня бы казнили за распутство.

      – Кстати, Марго, а вы верите в ангелов-хранителей?

      – Странный какой-то у нас разговор. Нет, не верю. Но если допустить такую возможность, то придется признать, что мой ангел-хранитель больно уж… ленивый. Когда он нужен, его никогда рядом нет. И тогда, в десятом классе, тоже не было.

      – Может, хотите об этом поговорить?

      – Нет, не хочу. Между мной и тогдашней Марго нет ничего общего. Кроме имени. Я теперь совершенно другой человек.

      – Ну да, гусеница превратилась в бабочку.

      – Разве что от слова «баба». На самом-то деле все было как раз наоборот – та Марго и была настоящей бабочкой, которая за эти 11 лет превратилась в гусеницу. Если бы ей тогда удалось заглянуть в будущее, то она пришла бы в неописуемый ужас при виде меня – тетки без семьи, без детей и без всяких перспектив.

      – Не стоит преувеличивать. Да, она была прехорошенькой. Но вы и сейчас не хуже. Можно сказать, красавица.

      – Спасибо за комплимент. Но вас, похоже, больше интересует та – прежняя – Марго. Верно?

      – Пока да. Хотелось бы услышать вашу версию тех давних событий.

      – Честно говоря, я мало что помню. Та милая, но глупенькая девчонка сейчас для меня не более реальна, чем воспоминания о когда-то виденном кино.

      – Но вы все-таки попробуйте о ней рассказать. А лучше всего, если изложите эту историю, как говорится, в письменном виде.

      – С какой стати? К тому же это заняло бы слишком много времени.

      – Так мы никуда не спешим.

      – Похоже, вы предлагаете мне написать повестушку в жанре «женской прозы»?

      – Может быть, и так. Вы же еще и журналистка. С бойким, как говорят, пером. Но в этом случае неизбежно появятся ненужные красивости и длинноты. Будет лучше (и короче), если вы отнесетесь к вашему тексту, как к докладной записке, отосланной в неведомую, но «высокую» инстанцию.

      – Допустим,