Внучка берендеева. Третий лишний. Карина Демина

для мордобою.

      – …ты просто так, к слову пришелся… к делу, точнее. Удобный кандидат. До того удобный, что просто как нарочно создан… пей.

      Арей поднял стакан.

      Грязное стекло. Оплавленное. И щербленое по краю. Пить из такой посуды – дурная примета, да и вовсе сама вся задумка эта… напьется и полыхнет.

      Ни корчмы.

      Ни Арея.

      Один дядюшка, чтоб его демоны запределья побрали, жив-живехонек останется. Такого небось огнем не возьмешь.

      – За тебя, племянничек! – Он сивуху опрокинул в глотку.

      И не вздрогнул даже.

      Рукавом занюхал и приказал:

      – Пей.

      Арей и выпил. Пошла… а что вода ключевая, правда, крепости такой, что перед царем-батюшкой, чья физия на творящееся в корчме взирала с брезгливостью немалою, не стыдно. Выпил и вздрогнул.

      Ляснул стаканом по столу.

      – Наливай.

      – До седых коней пьем? – уточнил Кирей, наполняя стакан доверху.

      – До них самых… значит, я ни при чем?

      – Ни при чем.

      – А ты?

      – И я ни при чем…

      – А кто при чем?

      – Чтоб я знал. – Между первой и второй медлить дядюшка не стал. – Тошно мне, племянничек… и с каждым годом все муторней. А ты… не ты… она… хорошая девка. Приглядись. Царских кровей. Этакими невестами не кидаются…

      – У меня есть.

      – У тебя есть. У меня есть… благодать… эй ты. – Кирей схватил за рукав мужичонку виду прехитрого. Лицом кругл. Бороденка редка, рыжа, а глазья так и посверкивают лисьею хитрецой.

      Тепло побежало по жилам.

      А ведь зря Арей никогда-то не напивался. Сперва не по годам сие было, потом – не по возможностям. Вторая пошла лучше первой.

      – Вот скажи, – Кирей вытащил свой кошель из руки мужичонки, – у тебя невеста есть?

      – Есть, господине, – заблеял тот, на колени плюхаючи. – И невеста есть, и жена, и детишек семеро… не сиротите…

      – Пшел.

      Кирей не стал размениваться на стражу. Пнул рыжего да кошель на стол бросил.

      – Видишь, какой богатый. И невеста у него. И жена… и детишек семеро… а ты чем хуже? Была одна – станет две, больше – не меньше. На нее многие зарятся. Девка-то в те годы вошла, когда уж в храм свести можно. И значит, сведут. Свяжут словом перед Божиней и так, чтоб это слово по чужой охоте не развязано было. Дите сделают. И на трон впихнут, хоть ей трон не надобен…

      – А я при чем?

      – А при том, Арей, что ты, конечно, матушкиными стараниями в Думу ныне вхожий будешь, да чужой… пей, племянничек.

      – За тебя, дядюшка.

      – Тогда до дна…

      – А беды не выйдет?

      – Не выйдет. – Кирей сам наполнил стаканы и хлеба корочку протянул, высохшую, что кость старая. Арей и взял. Сунул в рот, пососал. Вкусно… после самогону-то. – Теперь уже не выйдет… да и я пригляжу.

      – А сам-то…

      – У меня опыт! – Он воздел палец к потолку. – Если жениха нет, то, считай, свободна… бери, у кого силенок хватит… многие позарятся. Жалко девку.

      – Если жалко, сам бы и женился.

      Кирей мотнул головой,