Гроссмейстер и Жемчужина. Фауст XXI века. Перед Апокалипсисом. Илья Уверский

Страшного суда Мастер написал Великий бал у сатаны. Ну, право же, было бы очень скучно, если бы вдруг Воланд начал осуждать всех направо и налево. Вот на земле никому не было извинения, в особенности Жданову, то есть, прошу прощения, Сокову. А вот на балу все были в восхищении. Вместо отпущения грехов – узаконивание абортов. Вот истинный акт милосердия!

      Лазаря, конечно же, никто не воскрешал, так как и Маргариту, и Мастера отправили на расстрел в Самарском парке. Храм Христа Спасителя был взорван, как и обещал Пилат. А вот Иуду Пилат действительно хотел спасти, но, увы, не смог. Здесь его лучший ученик все же довел дело до конца.

      Конечно же, Киров не испытывал никакого раскаяния и, тем более не собирался заканчивать жизнь самоубийством. В романе Иуда одухотворенно погиб прямо на своей любовнице.

      Здесь сенсей прервался, чтобы подзакусить.

      У Маргариты шары начали вылезать из орбит, спагетти в тарелке начало остывать. Азике продолжил.

      – Ну, с погребением Мастер совсем накуролесил, даже братскую могилу где-то придумал. Апокалипсис, для начала, конечно же, получился скромный, это вам не Иоанн Богослов. С его автором, Иваном Поныревым, вы, наверное, не знакомы. Хотя, может быть, кто и слышал про Александра Зиновьева.

      – Почему же скромный? – спросил я.

      – Ну, всего-то спалили какую-то квартиру, магазин и ресторан какой-то. Эх, хороший был год 77-й. Душевно горело. Единственное, надо было это в конец поставить.

      – А Торгсин в 2001 году? А Белый дом? Кстати, не там, где Вы подумали. А примус, прошу прощения, храм Баала в Пальмире? – спросил я.

      – Какого еще Баала?

      – Ну, который еще может принимать форму кота или человека, может делать своих спутников невидимыми и очень любит играть в кота Шредингера?

      Никто не понял мой вопрос. Помолчали, пожевали. Сенсей продолжил.

      – Ты еще Илью-пророка вспомни. Он тоже весь оброс, жениться не хотел, на огненной колеснице разъезжал, огонь с неба низводил, а вместо галстука у него был пояс. Тоже с Сирийским царем воевал, только Баала он ненавидел.

      Здесь вмешалась Маргарита:

      – Сенсей, вы не могли бы, наконец, завершить вашу историю с антиевангелием?

      – О, прошу прощения, я отвлекся. Гефсиманского сада в Москве тогда не было, сгодился Парк Горького, на коленях там, конечно, никто не молился, а Петр I так до сих пор там и стоит. В конце в космос вознесся Гагарин, согласитесь, было странно запускать туда прах Пилата.

      В конце, мда-с, здесь, конечно же, Мастер похулиганил. Что-то смущает меня его вечный приют, недобрый он какой-то. Хотя со стороны дом-музей в Гори смотрится очень красиво.

      – А как же воскресение? – поинтересовалась Марго.

      – Не переживайте, будет вам и воскресение, работаем-с.

      – А как же Фауст? – не выдержал я.

      – О, вы тысячу раз правы. Заодно Мастер освежил и Фауста, почти ничего не пропустил. Но я уверен, вы не желаете услышать и про Фауста.

      – Нет, ни в коем случае, мне уже одного