Святыня. Деннис Лихэйн

рукой я нащупал его лицо и легонько шлепнул пальцами по сломанному носу.

      – Господи боже, – произнесла застывшая от ужаса женщина слева от нас. Съебни охнул и пошатнулся, но удержался на ногах.

      Мы достигли двойных дверей, и я остановил мистера Съебни, положив ему на плечо свободную руку и пихнув его под подбородок дулом пистолета. Затем я сунул руку ему в задний карман, вытащил оттуда бумажник и раскрыл его; на водительском удостоверении было проставлено: Джон Бирн. Бумажник я опустил в карман своего пальто.

      – Джон Бирн, – шепнул я ему в ухо, – если за дверями нас кто-нибудь встретит, на лице твоем станет одной дыркой больше. Понял?

      Со щек его на ворот белой рубашки капал пот вперемешку с кровью.

      – Усек, – выдавил из себя он.

      – Вот и хорошо. А теперь мы выходим, Джон.

      Я оглянулся на оставшихся позади нас счастливцев. Никто из них не пошевелился. Я догадался, что здесь лишь у одного Мэнни имелся пистолет, который он держал в ящике стола.

      – Кто выйдет за дверь вслед за нами, – сказал я немного сиплым голосом, – получит пулю в лоб. Ясно?

      Ответом мне было несколько нервных кивков, после чего Джон Бирн толкнул двери – одну и другую.

      Я вытолкнул его наружу, не выпуская из рук, и мы очутились на верхней площадке лестницы.

      Площадка была пуста.

      Я повернул Джона Бирна лицом к бальной зале:

      – Закрой двери.

      Он закрыл обе двери, после чего я опять развернул его, и мы начали спускаться по лестнице. Мало найдется мест, где было бы так же трудно спрятаться или увернуться от удара, как на ажурной лестнице. Силясь глотнуть, я шнырял глазами туда-сюда и опять туда-сюда, но во рту моем было сухо. В середине спуска я вдруг почувствовал, как напряглось тело Джона, и, рванув его к себе, ткнул в него дулом пистолета:

      – Подумываешь, как бы сбросить меня с лестницы, а, Джон?

      – Нет, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Нет.

      – Хорошо, – заметил я. – Иначе было бы слишком уж глупо.

      Он обмяк в моих руках, а я опять подтолкнул его, и мы благополучно спустились по оставшимся ступеням. Там, где мне на рукав пальто попадали капли его крови и пота, образовалось влажное и ржавое пятно.

      – Ты испортил мне пальто, Джон.

      Он покосился на мой рукав:

      – Можно замыть.

      – Но это кровь, Джон. Кровь на чисто шерстяной ткани!

      – Ну, тогда в хорошую чистку отдать.

      – Надо будет попробовать, – сказал я, – потому что если не сойдет, то у меня теперь есть твой бумажник. В том смысле, что я знаю адрес, где тебя отыскать. Вот и смекни, прикинь, что к чему.

      Мы остановились возле двери, ведущей в вестибюль.

      – Смекаешь, Джон?

      – Угу.

      – Там будет кто-нибудь за дверью?

      – Не знаю. Может быть, копы.

      – С копами у меня проблем не возникнет, – сказал я. – Ничего не имею против ареста прямо сейчас. Понял?

      – Наверно.

      – Тревожат меня не копы, а не поджидает ли меня на Бикон-стрит непосредственно за дверью компания чудовищ вроде Мэнни и не будет