Шаг на пути к небу. Роман. Паратиков Павел

на лаботе, – ответил тот, кто постарше. – А бабушка в оголод пошва.

      – А, ну понятно. Он вдруг вспомнил, что вчера, даже не познакомился с ребятнёй.

      – Как же звать-то вас, казаки, – спускаясь по лестнице, и садясь на нижнюю ступеньку, поинтересовался дядька, – давайте знакомиться, что ли?

      – Василь Андеевич Бандуин, – старательно выговорил старшой, съедая буквы. – А енто блатик мой, Федька.

      – И сколь же вам годьев то, братья Бандурины?

      – Читыли, – показывая четыре пальца на руке, гордо заявил Василий. – А Федьке тли. Он протянул вторую руку, с отогнутыми тремя пальцами.

      Фёдор продолжал своё занятие по прыжкам в длину со ступеньки, не обращая внимания на разговаривающих.

      – А ты Сенькин батька, я знаю. И блатик маво батьки, – с умным видом выдал Вася.

      – Эт ты верно подметил, дружище, – Матвей потрепал его за чуб.

      На крыльце появилась Мария Тимофеевна, с пучком зелёного лука в руке.

      – Ой, проснулся ужо, сынок? Ну как ночевал? Выспалси, отдохнул? – затараторила она в своей манере, как клушка кудахчет возле своих цыплят.

      – Да, слава Богу, отдохнул, как заново народилси.

      – Ну, айда за стол, сынок, вон, пойди умойси. Мать показала на бочку с водой, стоящую на углу дома. – Ковшик там, рядом, на гвоздике.

      – А ну, казаки, пойдём, подсобите. Матвей встал со ступеньки, подняв на руки обоих племянников, и прошёл к бочке.

      – Давай Васятка, поливай на голову. Зачерпнув ковшом воды, он протянул его мальчугану.

      Женщина накрывала на стол, когда сын с внуками завалились в дом. Мокрые по уши, они шумно резвились.

      – А ну, окаянныя, сидайте, хватайте ложки, – улыбаясь, прикрикнула она на них.

      Они уселись за стол, продолжая хихикать и толкаться, заведённые водными процедурами.

      – А ну-ка, – Мария Тимофеевна строго взглянула на внучат. – Как надоть вести сабе за столом? Ребятишки притихли.

      Матвей сделал жест глазами, и мимикой лица дал понять, что бабушка права. Он сидел, глядя на этих мокрых сорванцов, и думал, сколько же в нём нерастраченной отцовской любви, которую ему нужно, просто жизненно необходимо на кого – то излить.

      – Отец зараз с утра, к председателю ходил, – присаживаясь рядом, начала мать. – Гутарил на счёт работы для табе в колхозе. Хотять табе пастухом определить. У нас ноняшний год, в колхозе, почитай, около тысячи голов дойных. Пастухов не хватаить.

      – Ну, пастухом, так пастухом. Я мамань, любой работе буду рад, главное що дома.

      – Надоть табе зараз, али завтрева, в сельсовет сходить, на учёт встать.

      – А що тянуть то, зараз и схожу. Толь в начале, до погосту пройдусь. Поклонюсь, да поздоровкаюсь. А сельсовет то хде нанча?

      – Да в станичном правлении и есть.

      – Ну, тады не заплутаю.

      Матвей встал из-за стола, и поклонился. – Спаси Господи за хлеб, за соль.

      – Та на здоровье, сынок.