Шаг на пути к небу. Роман. Паратиков Павел

рыбаки.

      – Братушка, – кинулся с объятьями Андрей к старшему брату. – Живой, здоровый, вот это радость, – он с трудом переводил сбитое дыхание.

      – Сынка ж вот твой, – Андрей отошёл в сторону, Арсений стоял позади.

      – Здоров, батя. Они, обнявшись, долго стояли, не говоря ни слова. – Жаль, что мама тебя не дождалась. Померла. Парень заплакал в плечо отца, которого видел в первый раз в жизни, но которого так любил и ждал.

      – Она там у Господа зараз радуется, и молится о нас. Всё таперича будет хорошо, не переживай.

      Мария Тимофеевна, только вроде успокоившись, опять начала всхлипывать, и утирать слёзы платком.

      Ещё несколько минут отец с сыном молча постояли, обнявшись.

      – Ну, пойдём сынок, за стол, – выпуская парня из объятий, прошептал Матвей. – А то я почитай уж дня два как не ел.

      – Пойдём, пойдём, бать, – согласился Арсений, и они сели за стол, на котором в центре стоял казанок с картошкой и грибами. Все молча жевали, по – очереди ныряя в него ложками, то и дело поглядывая на Матвея.

      – Ну как ты там сынок, жил-то всё енто время? – нарушил тишину Семён Евсеевич.

      – Да дай хоть поесть сыну, – попыталась вмешаться жена, но он осадил её строгим взглядом, дав понять, что не стоит перебивать его, ещё и на людях. Без лишних слов она всё поняла.

      – Да как жил бать, по-разному бывало, – дожевывая, ответил Матвей. – В основном с конями всю дорогу. Может енто и спасло. Он положил ложку на стол.

      – Круглый год лес валили. Мужиков понадорвалось да поумирало много, а казаки то лошадники знатныя. Мы всё больше с лошадьми. Вывозили лес в основном, да на конюшнях работали. Так Бог и миловал. Он перекрестился. За ним повторили все.

      – Слава Тебе Господи, – прошептала мать.

      – Из наших станичников, со мной всю дорогу полковник Беляев был. В двадцать восьмом годе помер он. Матвей помолчал. – Убили его, – добавил он вздохнув.

      Помолчав ещё немного, воспроизводя в памяти те события, он продолжил.

      – Тот год голодно у нас было. Пайки урезали, приказали пояса затянуть. Кризис какой—то у их там образовался с поставками продовольствия в лагерь. Казаки на конюшне овсом маленько подкреплялись, а мужикам на делянке вообще голодно было. Михал Кузьмич очередной рейс леса вывозил. Оголодавшие мужики хотели коней евойных порезать да поесть. Когда охрана на шум прибежала, он уже порубанный топорами лежал. Матвей опять остановился и задумался.

      – Жизнь положил, а коней уберёг казак. Этих прям там и постреляли, когда они на конвойных с топорами кинулись, а его конюшни привезли. У меня на руках и отошёл. Царствие ему небесное. Все опять перекрестились.

      – Перед смертью наказал мне, как вернусь, за семьёй его приглядеть. Надоть на днях наведаться к ним, рассказать про батьку. А то ещё ждут поди. Матвей посмотрел на отца.

      – Ой, бяда, – вздохнул Семён Евсеевич. – Прасковью Ляксеевну уж лет семь как схоронили. Настасья одна двоих братьев тянет. Всем