Житейские измерения. О жизни без вранья. Людмила Табакова

Анна, нам просто необходимо знать лучших людей и учиться у них сохранять честь, достоинство, умение за правду стоять.

      – А Вы тоже за 500 рублей голос продали? – не выдержала Анна.

      – Конечно, как и все люди, присутствующие здесь, – нисколько не смутилась Оксана. – А какая разница, как и за кого голосовать? Жизнь всё равно останется прежней. А мы выживем.

      – Да, много нас, к сожалению… – подвела мрачный итог Анна.

      – Остановка у памятника астафьевской «Царь – рыбе»! – объявил «внучок».

      Здесь дышалось легко. Одинаковое для всех небо, одинаковое ощущение лёгкости и свежести. Памятник виден издалека. Хозяин енисейских водных просторов, огромного размера осётр, блеснул на солнце металлическими плавниками. Казалось, он может, но с высоты никак не решится нырнуть в тёмную глубину омутов, чтобы оказаться в родной стихии. Анне тоже хотелось оказаться на другом берегу Енисея, в мире живых, а не мёртвых душ. Мрачному старику Харону, перевозящему души умерших по водам подземных рек в царство Аида, здесь работы нет.

      Совсем рядом, напомнив о близком и родном, ойкнула гармошка. Безногий гармонист, в кургузом пиджачке, наброшенном на тельняшку, в бескозырке с ленточками, где написано «Смелый», сидел на асфальте и выбирал мелодию для души. Выбрал. И полилась над енисейскими просторами знакомая каждому русскому человеку песня: «Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали…» Руки Анны искали в кошельке деньги. Кроме злополучных пятисот рублей, других не было. Анна протянула их гармонисту.

      – А вот таких денег мне не надо. Сколько вас, подкупленных! Диву даюсь! Целый день пятисотки суют – от греха избавляются. Неправедные это деньги… – он перестал играть и отвернулся.

      Когда автобус тронулся, и, преодолев участок сложного пути, называемого в народе «Ловушкой», набрал скорость, Анна протянула в открытое окно руку с «пятисоткой» и разжала кулак…

      Творец

      Учительница русского языка Ольга Степановна Зайцева была поклонницей некрасовского дедушки Мазая.

      – Вот человек! – восторгалась она, прочитав пятиклассникам стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы» о спасении её однофамильцев. – Собой рисковал, но зайцев от наводнения спас. Кто готов поступить так же? Поднимите руки. Все? Я с вами!

      Дети заговорили:

      – Надо природу любить и охранять…

      – Можно фотографировать…

      – А зайцев могло быть больше! Но их ловят силками и убивают! – выкрикнул Димка Скворцов.

      – Они погибают и во время наводнения… – продолжила мысль одноклассника Ниночка и заплакала.

      Ольга Степановна прикрыла ресницами набежавшие слезы. Зайцевых тоже могло быть больше. Но весной, когда вскрылась река и бурлящие потоки смыли прибрежные кусты, муж, оставив в подарок замечательную фамилию, как в воду канул. Теперь весеннее половодье для неё – не просто природное явление, а событие, вызывавшее бурю необъяснимых противоречивых чувств. Она