В лёгком огне. Стихи. Татьяна Вольтская

с каждым сном все короче,

      Все прямее оставшийся путь.

      Только не торопи меня, Отче,

      Дай отравленный воздух глотнуть,

      Дай поежиться – холодно, братцы! —

      Проходя по дрожащим мостам,

      Дай мне досыта нацеловаться

      С сыновьями Адама – а там —

      Как листва в ноябре, отпылаю,

      Упаду, как неслышное «ах!»,

      Только имя Твое сохраняя

      На рассыпавшихся губах.

      «Ноябрь – как страстная суббота…»

      Ноябрь – как страстная суббота:

      Спаситель спускается в ад,

      Деревья – обритою ротой

      Стоят и молчат.

      Просеивается сквозь сито

      Ветвей умирающий свет,

      Все золото сорвано, смыто,

      Лишь тридцать монет

      Дрожат на остывшей осине,

      На дне оглушенных сердец.

      Так сыро – как будто о Сыне

      Не помнит Отец.

      Мерцающий слиток вокзала,

      Рекламы пустое чело

      Над лужами. – Что ты сказала?

      – Да нет, ничего.

      И поезд товарный облезлый

      (На краску, наверно, лимит)

      Вползает – как будто от бездны

      Ключами гремит.

      Как будто не щебень с соляркой,

      А наши грехи он везет,

      Стеная, – как будто бы ярко

      Не весь горизонт

      Займется с востока на запад,

      Как будто Спаситель сейчас

      В одеждах из снега внезапно

      Не встанет средь нас.

      «Человек, который дышит рядом…»

      Человек, который дышит рядом,

      Дан тебе до утренней поры:

      Он растает в воздухе, разъятом

      На пролеты лестницы, дворы,

      Мокрый снег над вывеской погасшей,

      Он исчезнет в шорохе шагов

      У метро, во тьме, в перловой каше

      Сонных лиц, беретов и платков,

      Растворится, потеряв приметы,

      Сохраняя в ледяной крупе,

      Как в окошке, слабый сгусток света,

      Видный только Богу и тебе.

      «Невысок мой бревенчатый терем…»

      Невысок мой бревенчатый терем,

      Недалек помутившийся ум.

      Не пойму, почему ты растерян,

      И откуда в ушах этот шум.

      Ты куда это сыр и печенье —

      На Маланьину свадьбу принес?

      А глоток коньяка от смущенья

      Не поможет, и сердце, как пес

      У соседки по свежей пороше

      Крупно скачет, звеня, на цепи.

      Счастье – тоже тяжелая ноша.

      С непривычки особенно. Спи.

      «Так холодно – кажется, Малер…»

      Так холодно – кажется, Малер

      Гудит в позвоночнике. Соль

      На ветках. Желтеет брандмауэр,

      И тополь острижен под ноль.

      И облако цвета шинели,

      Повисшее на золотом

      Гвозде, над мостом, – неужели

      Сорвется? Не будем о том,

      Что чудится вдруг в этой черной,

      Бурливой, блудливой