В лёгком огне. Стихи. Татьяна Вольтская

в скупой возне,

      По-плюшкински, на ходу,

      Пока ты уходишь за горизонт,

      Закуривая, в закат,

      Вдоль серых заборов. Так гарнизон

      Покидает город. Пылят

      Ботинки, кружатся чаинки ворон.

      Как «о» в беззвучном «любовь»,

      Зияют пустые арки ворот:

      Врывайся и грабь любой.

      «Август – небо воскресенья…»

      Август – небо воскресенья:

      Высота и синева,

      В сероватый пух осенний

      Облаченная трава.

      Даже сломанная ветка

      Солнцем преображена,

      И беззубая соседка,

      И лесничего жена,

      Блюдце с яблоком незрелым,

      Лес, пожарный водоем

      Блещут обновленным телом —

      Словно в Царствии Твоем.

      «Всем телом прижимаюсь к небу…»

      Всем телом прижимаюсь к небу,

      Всю ночь на цыпочках стою,

      Губами дальнюю планету

      Ловлю – как родинку твою.

      Ночное небо молчаливо,

      В глубокий сад погружено.

      Вздохнешь – и огненная слива

      Беззвучно падает на дно.

      «За океаном было близко …»

      За океаном было близко —

      До океана

      Мой голос долетал без риска

      Порваться. Пьяный

      Матрос его не путал с чайкой,

      Пока летел он

      К тебе – веселый ли, печальный,

      Лишенный тела,

      Но не внимающего уха,

      А значит, дома.

      Теперь, назойливый, как муха, —

      Аэродрома

      Лишенный самолет, мой голос

      Кружит над кухней —

      Пока горючее осталось,

      Пока не рухнет.

      «Не дал мне Бог дочерей, а были бы …»

      Не дал мне Бог дочерей, а были бы —

      Назвала б Евдокиею да Прасковьей:

      Евдокия смеется – слыхать до Киева,

      А Прасковья гуляет по Подмосковью.

      Целый день бегали бы за братьями,

      Целый день бы в доме хлопали двери.

      По углам бы шептались, мелькали платьями.

      Ну, а младшую назвала б Лукерья.

      «Женщина умирает дважды…»

      Женщина умирает дважды.

      Сначала зеркало покрывается порами, и по капельке, словно пот,

      Красота испаряется, и от жажды

      Вернуть ее блестят глаза, пересыхает рот.

      И мужские взгляды, несущие женщину, будто птицу,

      Редеют, гаснут, разбиваются, как стекло.

      Она останавливается у кондитерской, вдыхает запах корицы

      И вдруг понимает, как тяжело

      Ее тело. Она еще борется, но уже на полку,

      Вздохнув, ссылает любимое платье. «Какого тебе рожна?» —

      Негодует подруга обрюзгшая. Агония длится долго.

      Это первая смерть. А вторая не так уже и важна.

      Электричка

      Болота, болота, болота, болота,

      Романовка, Верево, Мозино, Зайцево, Гатчина.

      Забота,