Замок на скале. Симона Вилар

Его зовут Эдуард.

      – И ты катаешь его на своей лошади и даешь нажать на спусковой крючок арбалета?

      Генри грустно усмехнулся.

      – Нет, когда я уехал из своего замка Брекнок, мой Эдуард был еще грудным младенцем. С тех пор я не бывал дома.

      – А как зовут вашу жену? – вступила в разговор Кэтрин и, узнав, что они с герцогиней Бекингем тезки, почему-то пришла в неописуемый восторг.

      Дэвид же вдруг строго спросил:

      – Раз у вас есть свой мальчик и жена, почему вы так смотрите на мою маму?

      Генри застыл с открытым ртом. Неужели его восхищение леди Майсгрейв так велико, что это заметил даже такой малыш?

      Когда дети убежали, он надолго задумался. Леди Анна нравилась ему, после замкнутых шотландских леди пленяла своей раскованностью. Она ежедневно навещала герцога, порой приходила одна, однако, когда Генри начинал произносить изысканные любезности, пропускала их мимо ушей.

      В отличие от своей дочери леди Анна не обладала и малой толикой кокетства, что отнюдь не умаляло ее очарования в глазах герцога Бекингема. Правда, порой он досадовал на нее, оттого что она оставалась равнодушной к его восхищенным взглядам, а однажды, когда ему удалось поймать ее руку и поцеловать, лишь засмеялась и взъерошила ему волосы, как если бы он был ребенком и совершил какую-то не слишком предосудительную шалость.

      Генри пребывал в недоумении. Он знал, что необыкновенно красив, знал, как обращаться с женщинами, однако леди Майсгрейв обходилась с ним так, как иной раз старая Мэгг. Она собственноручно приносила ему еду, поправляла подушки, присаживалась у камина и накладывала в металлическую грелку угли. М-да, нелегкое дело ухаживать за дамой, когда ты беспомощен и она пестует тебя, как младенца. Любопытно было бы знать, как вел себя Тристан, когда за ним ходила белокурая Изольда? И когда супруга Зеленого Рыцаря попросила у сэра Гавейна поцелуй – до или после того, как пристроила в ногах у него грелку?

      Герцог почувствовал себя несколько увереннее, когда начал вставать на ноги. И сейчас же понял, что леди Анна вовсе не так проста, как кажется. Она тотчас прекратила свои визиты, а если и появлялась, то либо с капелланом, и тогда они говорили только о здоровье герцога, либо со своей камеристкой Молли, либо вместе с бароном.

      В присутствии Майсгрейва Генри и в голову не шли всяческие любезности. И вовсе не потому, что он опасался супружеского гнева барона, нет. Герцогу искренне нравился владелец Гнезда Бурого Орла, нравились даже его сдержанность и немногословность. Но еще больше ему нравилась хозяйка замка. Он понимал, что обязан Майсгрейву жизнью, однако его сердце замирало при одном лишь взгляде на леди Анну, и он испытывал волнение всякий раз, заслышав ее низкий музыкальный смех.

      Хотел Бекингем того или нет, но, едва поднявшись, он отправлялся бродить по замку, разыскивая его госпожу. Нейуорт был внушительной цитаделью, и Генри не скоро научился в нем ориентироваться. Это было сочетание старых и новых построек, донжон[41] же представлял собой тяжеловесный

41

Донжон – главная башня в замке.