Ледоход и подснежники (сборник). Галина Смирнова

аккуратные, по размеру, летние и зимние комплекты, состоящие из брюк и куртки, которые, как правило, были ядовитого зелёного цвета с желтой надписью на спине ДЭЗ№.

      Нюру редко видели в другой одежде.

      Однажды летом в районной поликлинике, её, в лёгком светлом платье, Лида просто не узнала: прошла мимо симпатичной, миниатюрной женщины средних лет, а оглянулась – Нюра.

      Анна Павловна, так красиво звучало её полное имя.

      Жила Нюра с мужем, который несколько лет назад перенёс инсульт, ходил с трудом, и вся забота и уход за ним легли на её плечи.

      Их единственный сын вырос, окончил институт, а потом, познакомившись с девушкой узбечкой, уехал к ней, женился и остался там, в далёком, незнакомом городе, и детей своих, мальчика и девочку, назвал красивыми, но чужими для Нюры именами.

      Мысли о сыне и внуках, которых Нюра видела лишь в их редкие и недолгие приезды в гости, – эти мысли всегда были горькими, и всегда заканчивались одинаково – сердечными каплями.

      Приехать к сыну в тот далёкий город Нюра не могла, интернетом не пользовалась, телефонные разговоры были недёшевы, а тоскливая, щемящая жалость не давала дышать, и Нюра переводила сыну всю свою зарплату уборщицы.

      – Ничего, нам и двух пенсий хватает, – говорила она Лиде и добавляла, – да и много ли нам надо.

      Дом, в котором они жили вместе с другими, такими же большими, высотными домами образовал на окраине города микрорайон, окружённый многочисленными гаражами.

      Здесь, в гаражах, прижились бездомные собаки, в основном беспородные дворняжки, которых в народе называли дворянин, от слова двор.

      По утрам, в поисках еды, собаки из гаражей кружились около помоек.

      Однажды одна из них оказалась рядом с Нюрой, которая в это время подкатила к контейнеру тележку с отходами.

      Это был крупный, похожий на овчарку, пёс серебристо-серого окраса, с умной мордой, глубокими карими глазами и с длинным, сбившимся в клочья хвостом.

      Пёс встал неподалеку и, задрав нос, стал принюхиваться.

      – Подожди, подожди, сейчас.

      Нюра подняла брезентовую накидку, прикрывавшую отходы, и стала копаться в них в поисках чего-то подходящего.

      Хорошо, что на руках были толстые рукавицы, а то ведь и стёкла некоторые выбрасывают в мусоропровод.

      Наконец, она вытащила прозрачный пакет, в котором проглядывались куски сырой курицы, открыла его и понюхала:

      – Пахнет нормально, – она отошла к стоящей рядом берёзе и, положив пакет на землю, открыла его. – Ну иди, ешь.

      Пёс поводил носом, приблизился и начал жадно есть.

      Нюра знала: когда собаки едят, подходить и тревожить их нельзя. Она встала в стороне, наблюдая за завтраком нового знакомого, продлившимся буквально мгновение.

      Пёс облизывался и не уходил.

      – Ещё хочешь?

      Собака, словно поняв вопрос, вновь облизнулась.

      Нюра поправила рукавицы, и, подойдя к тележке, стала перебирать мусор. Показался кусок колбасы, вытащила его. Пёс стоял рядом, ждал