Ледоход и подснежники (сборник). Галина Смирнова

но в глубине души, боясь признаться в этом самой себе, она была разочарована поведением сына, закрутившего вскоре роман с замужней, молодой соседкой сомнительного поведения.

      «В кого он, такой жестокий и бездушный?!» – думала она.

      Эта мысль появлялась лишь иногда, но постепенно всё реже и реже, обещая Раисе Митрофановне исчезнуть навсегда.

      Через полгода, закончив институт, Фёдор уехал по распределению настолько далеко, насколько это было возможно предпринятыми усилиями родителей.

      И сегодня такая удивительная встреча.

      Сказать или не сказать об Игоре Фёдору и мужу?

      Но даже намёк или крохотная тень этого вопроса не возникали в голове Раисы Митрофановны, настолько уверенно и твёрдо знала она единственный ответ – нет.

      Её волновало лишь одно – почему Надя сняла комнату рядом с ними, и главное – когда она уедет.

      Прошло две недели.

      Раиса Митрофановна была так загружена подготовкой к областному слёту передовиков производства, на котором она неизменно из года в год присутствовала и неизменно выступала с речью, была так занята, что почти забыла о недавней встрече в сквере.

      Лишь где-то глубоко в тайниках её души ещё тлел крохотный беспокойный уголёк.

      В тот день, возвращаясь с работы домой, она решила пойти через сквер и Риту с коляской увидела сразу.

      Игоря рядом не было. Они поздоровались как старые знакомые.

      – Где Игорёк?

      Рита улыбнулась:

      – Уехал с Надей сразу, как только она сдала госэкзамены.

      – А почему именно здесь она сняла комнату?

      – Так институт же её рядом, она библиотекарем стала, хотя и раньше работала там же, в библиотеке, но только без диплома. Вот забыла я город, где она живёт, небольшой, вроде бы районный центр или посёлок… далеко где-то.

      Они простились.

      Раиса Митрофановна шла по весеннему, цветущему скверу.

      Шла не спеша, затягиваясь сигаретой и эффектно выпуская кольца дыма.

      Разговор с Ритой обрадовал её и успокоил, и тревожный, тлеющий в глубине души, уголёк погас.

      Вдруг сигарета потухла.

      Она полезла за спичками и обнаружила в кармане куртки, забытый ею, забившийся в угол, жалкий комочек.

      Это был одуванчик, тот самый.

      Вытащив одуванчик на свет, она невольно встряхнула его, высохший, тонкий стебелёк чуть выпрямился, но тут же согнулся, прижавшись к поникшему соцветию и увядшим листьям.

      «Ах, да…» – тень раздражения и досады пробежала по её лицу, она выкинула одуванчик в ближайшую урну.

      Она шла по скверу уверенно и спокойно.

      Она думала о проверке ещё одной, новой школы, о Фёдоре, который, отработав по распределению, должен был скоро вернуться, о том, что его надо устроить на престижную работу, и поэтому необходимо срочно встретиться с Борей, она вспомнила о своём, почти готовом, докладе на слёте передовиков, об очередной похвальной грамоте и очередной благодарности, полученной недавно на торжественном собрании.

      И