На графских развалинах. Аркадий Гайдар

бросился к забору Валькиного сада и чуть не лбом столкнулся с перелезающим навстречу Валькой.

      – А я, брат, чего знаю! – сказал, переводя дух, Яшка.

      – Нет, ты слушай лучше, что я знаю.

      – Про что ты можешь знать! Ты знаешь про неинтересное, а я про интересное.

      – Нет уж, я-то про самое интересное знаю.

      – Знаю я, про какое интересное ты знаешь. Наверное, про то, кто нашу ныретку на проток перекинул? Так это что, а я вот знаю!

      – Ничего ты не знаешь. А ну давай об заклад биться: если ты знаешь интересней, я тебе две стрелы с напайками дам, а если я интересней, то ты мне… ножик.

      – Ишь ты какой ловкий!.. Ножик-то почти новый, у него только одно лезвие сломано, а от второго еще больше полполовины осталось… Хочешь, я тебе патрон дам?

      – На что он мне? У меня своих три.

      – Так у тебя же пустые, а я нестреляный дам; его ежели в лесу в костер бросить, так он как ухнет.

      – Ну ладно. Чур – так! Говори. А то ты увидишь, что моя берет, и скажешь, что про это же самое знаешь, чтобы не отдавать.

      – Так тогда как же?

      Оба мальчугана постояли, задумавшись, потом Яшка прищелкнул языком и сказал:

      – А вот как! На тебе гвоздь и нацарапай им на заборе про что у тебя, а потом в другом месте нацарапаю я, тут уже будет без обмана.

      Оба долго пыхтели, вычеркивая кособокие буквы. Через минуту оба хохотали.

      – Да у нас про одно и то же. Только у меня написано «про беспризорного», а у тебя «про беспризорного налетчика». Почему же, однако, он налетчик?

      – А уж обязательно налетчик, – снижая голос, ответил Валька. – Они все такие – у них в кармане либо финский нож, либо гиря на ремне. А то чем же они питаться станут!

      – А может, попросят где, – сомневаясь в словах товарища, сказал Яшка, – либо яблок по садам накрадут, вот и жрут.

      – Ну уж и «попросят»! Скажешь тоже… Да кто же этаким страшенным подаст? Нет уж, ты поверь мне, что налетчик. Симка Петухов его сегодня повстречал. Симка говорит, что как выскочит тот из ямы возле кирпичных сараев и кричит: «Выкладывай все, что есть», а сам махает гирей; а гиря тяжелая – десять фунтов.

      – Ну уж и десять?

      – Ей-богу, десять. Симка еле утек. Он бы, говорит, вступил с ним в сражение, да был без оружия, палки – и той под рукой не было.

      – А может, он врет, Симка-то? Что с него грабить? Я сам видел в окно, как он мимо пробежал. На нем одни штаны только до колен, а рубахи и той не было.

      Последний довод смутил несколько Вальку, но, не желая сдаваться, он ответил уклончиво:

      – Уж не знаю чего, а только налетчики всегда этакими словами разговор начинают, это у них уже такая привычка.

      – Валька! – сказал, немного подумав, Яшка. – А как же теперь… мальчишки? Поди-ка, все струхнут.

      – Обязательно струхнут. Чуть вечер, поди, и за ворота выйти побоятся.

      – А ты?

      – Я-то… – Валька горделиво усмехнулся. – Я что! Я и сам… я вот сегодня ножик перочинный отточу да на бечевке под рубахой