Рахиль. Андрей Геласимов

ничего.

      – Ничего?

      Она ткнула меня кулаком под ребра.

      – Эй, осторожней! Больно!

      – Еще не так получишь!

      – Ну, хорошо, хорошо! Отлично подстригли.

      – Молодец. Давай еще.

      – Тебе идет.

      – Еще! – она требовательно смотрела мне в лицо, сурово сведя брови.

      – Ты самая замечательная красавица.

      Вот это было проблемой. Все остальное прекрасно, а вот это – проблема. Детские игры. На автобусных остановках иногда приходилось просить ее взять себя в руки. Замечательно идиотская просьба. Откуда они у нее возьмутся? Руки – возрастной феномен. Хотя тоже не у всякого появляются. В смысле – для того, чтобы себя в них взять. Далеко не у всякого. Поэтому приходилось смотреть по сторонам с глупой улыбкой. Понятно, что все догадывались, почему она ведет себя так. Кто не догадывался, мог прочитать у меня по лицу. И охотно читали. Что им еще было делать? Все равно автобуса долго нет. А рядом профессор обнимается со студенткой. Пунцовый.

      Но, в общем, довольный.

      Еще раздражали словечки. Впрочем, хуже всего – идентификационная система. Они определяют друг друга, обмениваясь названиями музыкальных групп. Два-три английских названия уходят в одну сторону, и столько же – навстречу. На довольно приличной скорости. Дальнейшая реакция зависит от пола. Девочки хлопают в ладоши и смеются, мальчики стукают друг друга по плечам. Если совпало. В общем, довольно просто.

      Хотя у собак еще проще.

      Боже мой, кто бы говорил. Собачьего в каждом из нас навалом. И не всегда от этого бывает противно. Бежишь себе в стайке за нею, бежишь. Может, и повезет.

      – Зачем ты заставила меня сюда прийти?

      Она вынула сигарету из синей пачки.

      – Мне надо было кое-что тебе сказать.

      – Здесь? На похоронах?

      В это время дверь из квартиры открылась пошире, и оттуда шагнул Николай. Он встал посреди коридора и смотрел прямо на нас.

      – Знакомьтесь, это моя жена.

      Мне ведь надо было хоть что-то ему сказать. Он не сводил с меня взгляда.

      – Я знаю, – сказал он. – Ее зовут Наташа.

      – Знаете? – Я повернулся к нему.

      – Ненавижу похороны, – сказала она. – Когда я умру, пусть меня сожгут…

      – Вы что, знакомы с моей женой?

      – Или вообще отвезут куда-нибудь на необитаемый остров…

      – Подожди, Наталья! – Я попытался ее остановить.

      – Да, мы знакомы, – наконец сказал он. – Мы с ней встречаемся, когда у вас лекции.

      – Подождите… – начал я. – Это что, такой глупый розыгрыш?..

      – Я ухожу от тебя, Слава, – неожиданно сказала она, давя каблуком едва зажженную сигарету. – Я ухожу от тебя к нему. Прости, но я не могла тебе сказать об этом дома.

      Я смотрел на них и не знал, что говорить. В голове – абсолютная пустота. И в животе немного щекотно. Как на качелях. Но, в общем, давно уже не качался.

      Неожиданно я подумал, что те дети во дворе, наверное, совсем замерзли. Мы простояли молча