Русские сумерки. Олег Кулагин

спичкой и кидает её в угол!

      Вспыхивает пламя. Белые нити шипят и съёживаются. А я с изумлением смотрю, как отец тянет руку – прямо в огонь, прямо в ещё живую паутину! И выхватывает оттуда невзрачный камешек.

      Держит его на ладони. Улыбается, разглядывая.

      А я угрюмо молчу. Да, сам недавно сделал глупость. Но хотя бы понятно ради чего…

      А отец… Тоже мне, воспитатель!

      Что проку в куске бутылочного стекла?!

      – Это можно продать? – выдавливаю сквозь зубы.

      – Продать? – смеётся отец.

      И прячет камешек – не в сумку, а во внутренний карман куртки.

      Пожимаю плечами. Что тут забавного?

      В конце концов, ради этого мы сюда и пришли! Взять товар, чтоб толкануть его за хорошие деньги! Вся огромная Зона – для нас будто мегамаркет досумеречной эпохи.

      Однажды в детстве я бывал в таком. Помню ощущение праздника, музыку, сверкание огней. Яркие витрины, фонтан посреди вестибюля, и толпы народа, снующего взад-вперёд…

      Тут нет толп. И за товар можно заплатить жизнью.

      Но ощущение праздника – оно где-то рядом… Каждый раз, когда я иду в Зону – жизнь наполняется особым смыслом.

      Мне трудно передать всё словами. Я не умею красиво формулировать. Но для меня это словно окно в ту, прежнюю жизнь – когда мы обитали не в бараке для беженцев. И мама была с нами…

      А для отца… Иногда мне кажется, что для него это как продолжение огромного эксперимента.

      – Чего кривишься?

      – Ничего!

      – Это, конечно, хуже, чем скутер, – иронично кивнул отец. – Те разноцветные шарики Петрович именует «ведьмины глазки». И берут их всего по три тысячи долларов.

      – Три штуки баксов? – округлил я глаза.

      – Считается, что они сильно успокаивают нервы. – Отец снял сумку и перекинул её ремень мне через плечо. – Как раз то, что тебе нужно!

      – Да я и так спокоен!

      – Это хорошо, – обрадовался отец.

      Поднял с пола монтировку и удивительно быстро превратил новенький «Хо-Лин-503» с усиленной подвеской в погнутое и треснутое уродство на колёсах.

      – Теперь намного лучше, – сообщил, разглядывая остатки машины и помахивая монтировкой, как художник кисточкой.

      Я отвернулся с кислой миной. А сам уже лихорадочно прикидывал: какой скутер можно купить, имея три штуки баксов? Наверняка круче, чем у Мишки!

      – Идём! – хлопнул меня по плечу отец. – Вздумаешь опять отставать – привяжу верёвкой!

      И двинулся назад через лопухи.

      – Мы что, уже уходим? – удивился я.

      – Хватит на сегодня.

      Вышли из гаражного кооператива и размеренным шагом направились опять к семнадцатиэтажке. Отец молчал, а я всё раздумывал: если даже ведьмины глазки стоят уйму денег, то какова же цена невзрачной фиговины, которую он мне не доверил, а спрятал в карман?

      Продавать он её не желает – это понятно. Но ведь что-то в ней есть, что-то особенное…

      Я внимательно зыркнул на папину спину, обтянутую вылинявшей хэбэшной курткой.

      И