Орден Ранункулюс. Ирина Кир

самый, тот самый, – важно отвечала за Ромку Колавна. На первых порах она беспокоилась, что соседский мальчишка либо что-то сломает, либо разобьет, а может быть, и прикарманит… Кто его знает. Отец-то на «пьяной лавочке» как родной прописался, поэтому нельзя оставлять парня одного у ценных предметов.

      – А это что? Вот эта ваза с дыркой по центру?

      – Колавна, что это? – переспрашивал Ромка. – И зачем там дырка?

      – Квасник. Между прочим, Императорского фарфорового завода! А дырка, чтобы лед класть. Срамота! Отец сколько раз тебе рассказывал! О чем ты вечно думаешь?

      – А это можно потрогать? – не унимался Петька.

      – Нет, нельзя! – фыркала Колавна. – Не видите – убираюсь я здесь! А ну пошли в свою комнату!

      Официально такой профессии, как антиквар, в СССР не существовало. Юхан Захарович работал оценщиком в ломбарде, но по своим знаниям и опыту был ближе даже к искусствоведу. Специализировался он на фарфоре и дома держал целый шкаф с прозрачными дверцами, за которыми располагались драгоценные экспонаты. В том числе и тот самый императорский квасник. Шкаф никогда не открывался, а ключи от «фарфорового шкафа» Ромкин отец всегда носил с собой. Зачем только? В квартире куда ни кинь взгляд – все нужно было прятать под ключ: хорасанские ковры, цветной бехметьевский хрусталь, мебель времен Павла I, картины Перова, Сурикова, Сомова, Кузнецова, статуэтки Гарднера и Попова, китайские вазы и даже гравюра Дюрера. Да, не первая копия и даже не десятая, но ведь Дюрера! Зато посуда была самая обыкновенная. Штампованная и даже без рисунка – бей не хочу. И столовые приборы – уносите, гости дорогие. А еще совершенно невкусная еда. На кухне заправляла сестра Юхана Захаровича – Колавна, она же Валентина Николаевна (наверное, от разных отцов). Все, что выходило из-под ее массивной руки, имело большой размер и сомнительные вкусовые качества. Чан супа на неделю, толстые серые макароны с котлетами-лепешками, клеклые оладьи… Семья не роптала, а Ромка при первой возможности отъедался у Глинских. Такой контраст не укладывался у Петьки в голове – жить в музее, а кушать неизвестно что с общепитовских тарелок. Может, поэтому и не возникло у него ни чувства зависти, ни ощущения неполноценности. Отсутствие потертых ковров и непонятных картин можно пережить, а вот невкусную еду с никчемной посуды – увольте.

      В школу они теперь ходили вместе, и обратно частенько тоже. По дороге набирали мелочи на два мороженых или кино. Выяснилось, что Петька обладал особыми способностями – находить ценный металл. Чаще всего монеты, реже оброненные серьги, цепочки, совсем редко – кольца или занятные железяки. Так что обнаруженный в Муркиной клумбе рубль к случайным находкам не относился. Раман начал вести статистику трофеев друга. В лидерах двушки и десятюнчики, затем трешки и пятнашки. На третьем месте копеечные, двадцатикопеечные монеты и… железные рубли. А вот полтинники… С ними отдельная история.

      Все