Орден Ранункулюс. Ирина Кир

этажа Петька. – Чего стоим?

      – Да вот, – ответил Ромка, – Маринкин Отец денег на опохмел собирает, а у твоего папы денег нет.

      – Это правда, – кивнул Петя, – мать седьмого, как чувствовала, все до копейки у него забрала. Чтобы с опохмела в запой не сорвался.

      Входная дверь распахнулась.

      – О, Петруха! Ромка! – В подъезд ввалился поддатый дядя Коля. – Куда собрались? В кино небось? А на какие титимити?

      – Нет, пап, какое кино! – ответил Петька и ткнул Рамана в бок, чтоб не выдал. – У нас, сам знаешь, денег нет. Ромкины родители в гостях, – приятель для убедительности пару раз кивнул, – он с Колавной. А у нее пятака не допросишься, – друг снова мотнул головой, – так что мы просто погулять.

      – Ты отцу-то дерьма на ржавой лопате не подкладывай! – Глинский-старший попытался сделать гневный вид, но, видя ухмылки на лицах детей, сменил амплуа. – Петька, сын… – проникновенно начал дядя Коля, – найди папке деньжат, а? Вот тут, – он положил руку на грудь, – понимаешь, горит… а?

      – Найду, пап, обязательно найду! – клятвенно пообещал Петя. – А сейчас мы пошли, ладно?

      – Иди уж… что с тобой делать. Изоморфия!

      На бордюре у подъезда сидел Маринкин Отец и тяжело вздыхал. В душе его скреблись кошки, они же в нее и нагадили… Пьяная лавочка (редкое дело) пустовала, и помощи глухонемому ждать было неоткуда.

      – Расселась тут пьянь подзаборная! – брезгливо бросила проходившая мимо женщина. – Шел бы домой! Тут дети ходят! Какой ты пример им показываешь?

      Отец Маринки не мог слышать обращенной к нему речи, он только вздыхал… В трясущемся кулаке зажаты несчастные шестьдесят копеек – таким трудом собранные по корешам. Какой только с них прок? Портвейну на шестьдесят копеек не купишь, на троих сообразить не возьмут – дело-то после праздника, а пива не завезли… Кто-то постучал ему по плечу. Глухонемой поднял голову – перед ним стояло двое мальчишек. Один протягивал ему пятьдесят копеек. До закрытия винного магазина оставалось двадцать минут.

***

      Женя поднималась по лестнице, когда дверь на третьем этаже открылась и оттуда высунулась Марья Георгиевна:

      – Женечка, – заговорщически начала соседка.

      – Добрый вечер, Марья Георгиевна.

      – Добрый вечер, добрый вечер. – Мурка торопливо зашептала: – Что я хочу тебе, Женечка, сказать: Венерка снова приходила к Юхану Захаровичу в твое отсутствие. Да! Я сама видела! Ты дурочку-то святую из себя не строй! Виды она на твоего мужа имеет. Даром что фамилия Блядинова.

      – Билялетдинова, – автоматически поправила ее Женя. – Марья Георгиевна, ну что вы такое говорите? Юхан Захарович Венере как отец. Он ее в первый класс отводил. Из роддома встречал.

      – То-то и оно! – подхватила Мурка. – С чего бы Юхан в первый класс Венерку повел?

      – Да знаю я эту историю…

      – Да ничего ты не знаешь! – перебила Ромкину маму соседка. – А я тебе скажу: истерики Венерка Фаридке