Бриллиант мутной воды. Дарья Донцова

серьги Калерии Сергеевны?

      Я кивнул. Конечно, единственная драгоценность, имевшаяся у Сони, – это дорогие подвески с бриллиантами редкой чистоты. Они достались ей от матери, и даже в самые тяжелые, голодные годы Соня не продала их. Впрочем, она редко надевала украшение.

      – Вот, – протянула мне Нора ключи, – поезжай, посмотри.

      – Куда? – удивился я.

      – На квартиру к Беате.

      – Зачем?

      – Внимательно осмотрись там, меня интересует, лежат ли где-нибудь серьги Сони. Судя по всему, квартира несчастной невелика, особо тайных мест там не будет.

      – Но…

      – Собирайся.

      – Дверь, скорей всего, опечатана.

      – И что?

      – Как же я войду?

      – Ваня, – ухмыльнулась Элеонора, – «печать» – это всего лишь полоска бумаги, оторви – и вперед.

      Я только покачал головой. Конечно, Элеонору подобное препятствие не остановит, но для меня оно представляется значительным, потому что я законопослушный гражданин, хотя… Пару раз и мне приходилось совершать предосудительные поступки. Я посмотрел на связку ключей и запоздало удивился:

      – Откуда они у вас? Неужели Беата дала? Когда и зачем?

      Нора рассмеялась:

      – Нет, конечно, я никогда не видела эту девушку.

      – Но ключи?

      – Это отмычки. Какая-нибудь обязательно подойдет. Скорей всего, на двери там самый простенький, примитивный замок.

      Я уставился на изогнутые железки.

      – Это же противозаконно.

      – Действуй, Ваня, – велела хозяйка и, не слушая моих возражений, выкатилась в коридор.

      Сами понимаете, что мне пришлось подчиниться.

      Жила Беата в не слишком приятном месте, в пятиэтажке первого образца, в доме, который явно был предназначен на снос. Единственное преимущество жилья было в тишине. Здание стояло вдали от больших магистралей, в глубине квартала, и летом тут, наверное, было как на даче. Но сегодня, накануне Нового года, пейзаж выглядел уныло. Как всегда, перед самым радостным праздником потеплело, снег мигом исчез из дворов, превратившись в серо-черную грязь, деревья стояли голые, покосившаяся лавочка у подъезда пустовала. Перед домом не было ни единой живой души: не гуляли собаки, не кричала ребятня, не сплетничали старухи. В промозглый, сырой день все предпочитали сидеть дома, пить чай. Только в самом дальнем углу развевалось на ветру чье-то белье: ситцевые застиранные пододеяльники и наволочки, устрашающего размера розовые атласные лифчики, необъятные панталоны и бесчисленное множество детских разноцветных колготок.

      Радуясь, что не встретил никого на лестнице, я дошел до нужной квартиры, с удовлетворением отметил, что на соседних дверях нет «глазков», оторвал узкую белую полоску бумаги и всунул одну из отмычек в скважину.

      Нора оказалась права, замок был примитивен до предела. Железный штырь легко повернулся, чик-чирик – и дверь открылась.

      Я вошел в прихожую и огляделся. Да, похоже, Беата была не слишком обеспечена. Самая простая сосновая вешалка, крохотная