Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения. Виталий Михайлович Иванов

хороший нюх, и я подумала, что он может принести пользу в поисках людей.

      – Только хорошо бы его сперва этому научить. А у хозяина хороший нюх? Появится здесь бешеный и яростный…

      – Может быть, Финли. Вообще, это было плохой затеей увозить его без разрешения, – согласилась девушка. – Не знаю, что на меня нашло.

      – А-а, ясно, Лайтоллер. Ты сперла пса, только из-за того, что любишь собак. Я прав?

      Мария, быстро подумав, скорее согласилась с утверждением Брандмейстера, чем хотела бы его оспорить. Подойдя к калитке, возле которой находилась крайне взволнованная миссис Хаджест, Финли стал успокаивать женщину, настраивать ее на благоприятный исход событий. Так говорил он не от того, что был полностью в этом убежден, а от того, что должен был так сказать, чтобы успокоить супругу, вселить в нее уверенность. Но она, оглушенная переживаниями, слабо ему верила, порывалась пойти вместе с пожарными, терзаясь неизвестностью, и даже не сразу отреагировала на просьбу дать ключи, если дверь заперта.

      – В доме следует искать кого-то еще?

      – Нет… Нет, не думаю. Мой муж не говорил о том, что кого-то ждет…

      Получив ключи, суетливыми движениями Брандмейстер отдал миссис Хаджест в руки подоспевшего на выручку уполномоченного и торопливо нырнул за калитку вместе с Марией.

      Ко входу вели ступени крыльца с деревянными перилами. Финли, хватаясь за них во время того, как поднимался, заметил, что перила расшатаны, и, подумав, что лучше их не трогать, отдернул руку. Когда они вошли внутрь, их встретил большой, с высоким потолком холл, в котором голоса отдавались чуть уловимым эхом, и темнота. Следовавшая за Брандмейстером Мария оставила входную дверь открытой, чтобы хоть немного дневного света проникало в помещение. Осматриваясь, пожарные увидели роскошную люстру под потолком, но ни одна лампочка в ней не горела. Света от открытой двери явно было недостаточно для такого просторного помещения – в нем царил полумрак. На верхних этажах освещения не было вообще, и лестница, ведущая к ним, казалось, растворяется в кромешной темноте.

      – Какой огромный дом! – воскликнула Мария, оглядывая холл.

      – Помпезность – плоды с дерева дураков, – отозвался Брандмейстер. Обернувшись, он заметил, что девушка ходит вдоль стен и осматривает их.

      – Что ты ищешь? Портрет мистера Хаджеста?

      – План здания.

      – Может, ты еще компас бы взяла? Нам наверх, идем!

      Финли, включив фонарь, стал подниматься по ступеням. Впереди него забегал круг белого света, выхватывая из темноты висящие на стене большие обрамленные картины пейзажей и натюрмортов.

      – Вроде бы ни одного портрета, Лайтоллер, я не вижу и плана здания тоже.

      – Я вдруг подумала, что в таком большом роскошном доме должна быть прислуга. Но где она вся? Или у них ее нет?

      – Возможно, раньше была, а сейчас нет. Может, супруги банкроты, и все, что у них осталось, это вот этот огромный роскошный