Не обещай ничего. Линвуд Баркли

Поднялся на три ступени к двери и, перехватив пакеты в левую руку, постучал в нее кулаком. И в этот момент в глаза мне бросилось пятно на дверной раме. Весь дом требовал окраски или хотя бы хорошей мойки под давлением, так что это пятно было вовсе не исключением. Оно находилось на высоте плеч и напоминало отпечаток ладони. Но что-то привлекло мое внимание. Похоже на размазанную кровь. Словно кто-то прихлопнул самого большого на свете комара.

      Я осторожно дотронулся до него указательным пальцем – поверхность оказалась сухой.

      Марла не отвечала секунд десять, и я постучал опять. Еще через пять секунд повернул дверную ручку.

      Дверь оказалась не заперта.

      Я открыл ее пошире, чтобы можно было войти, и крикнул:

      – Марла, это я, твой кузен Дэвид!

      Никакого ответа.

      – Марла, тетя Арлин попросила меня кое-что тебе завезти. Домашнее чили и что-то там еще. Марла, ты где?

      Я вошел в центральное помещение дома в форме буквы L. Первая половина представляла собой обветшалую гостиную со старым диваном, парой выцветших кресел, плоским телевизором и журнальным столиком, на котором стоял ноутбук, работавший в спящем режиме. Марла, видимо, включила его, чтобы написать приятные слова в адрес сантехников из Поукипси. Вторая часть дома направо за углом была кухней. Слева по коридору находились две спальни и ванная.

      Закрывая за собой дверь, я заметил за ней складную детскую коляску.

      – Что за дьявольщина? – вырвалось у меня.

      В этот момент в глубине коридора послышался звук. Вроде мяуканья. Какой-то булькающий.

      Такие звуки издает младенец. Откуда здесь ребенок? Кто-то может сказать, что нет ничего пугающего в стоящей за дверью сложенной детской коляске.

      Но на этот раз этот кто-то здорово бы ошибся. Только не в этом доме.

      – Марла?

      Я положил пакеты на пол, пересек гостиную и шагнул в коридор.

      У первой двери остановился и заглянул внутрь. Эта комната была, вероятно, задумана как спальня, но Марла превратила ее в свалку. Здесь стояла ненужная мебель, валялись пустые картонные коробки, старые журналы, лежали свернутые в рулоны ковры, разрозненные части допотопной стереосистемы. Марла была та еще старьевщица.

      Я двинулся к следующей закрытой двери. Повернул ручку и толкнул створку.

      – Марла, ты здесь? Ты в порядке?

      Звук, который я раньше услышал, стал громче.

      И действительно, это был ребенок – по моим прикидкам, от девяти месяцев до года. Я не понял, то ли мальчик, то ли девочка, хотя он был завернут в голубое одеяло.

      И слышал я звуки кормления: ребенок с довольным видом сосал резиновую соску, пытаясь ухватить ручонками пластмассовую бутылочку с едой.

      Марла держала ее одной рукой, другой обнимая ребенка. Она уютно устроилась в кресле в углу спальни, а на кровати валялись упаковки с подгузниками, детская одежда, пакет с салфетками.

      – Марла?

      Она взглянула мне в лицо и прошептала:

      – Я