Случайный турист. Энн Тайлер

знаешь, что по средам никогда ничего интересного не случается…

      Мужской голос негромко окликнул его по имени, однако Мэйкон даже не шелохнулся. Он уже привык к ночным звуковым фокусам в самолете. Глаза его были закрыты, но вдруг невероятно четко он увидел мыльницу на раковине в своей кухне. Еще один фокус. В овальной фарфоровой мыльнице, расписанной желтыми розочками, лежали обмылок и забытые Сарой кольца, помолвочное и обручальное.

      – Я взял билеты, – послышался голос Итана. – Через пять минут начнут пускать.

      – Хорошо, – сказал Мэйкон. – Давай разработаем план.

      – Какой еще план?

      – Где мы сядем.

      – А нельзя сесть без плана?

      – Ты же сам просился на этот фильм, Итан. Я думал, тебе важно, где сидеть. Ладно, вот мой план. Ты посчитаешь малышню по левую сторону прохода. Я – по правую.

      – Ох, пап…

      – Хочешь сесть рядом с каким-нибудь егозой?

      – Да нет.

      – И потом, где тебе лучше – с краю ряда?

      – Все равно.

      – С краю, Итан, или по центру? Ты должен что-то предпочесть.

      – Я не знаю.

      – Середина ряда?

      – Без разницы.

      – Разница огромная, Итан. С крайних мест выйти легче. Если надумаешь сбегать в буфет или туалет, лучше сидеть с краю. С другой стороны, через тебя весь ряд будет протискиваться к своим местам. Так что, если не собираешься выходить во время сеанса, я предлагаю…

      – Пап, хорош, а?

      – Ладно. Если ты намерен говорить в таком тоне, мы сядем на первые попавшиеся места.

      – Чудесно, – сказал Итан.

      – Превосходно, – сказал Мэйкон.

      Вот теперь он шелохнулся – из стороны в сторону повозил головой, но глаза не открыл, только крепче зажмурился. Постепенно голоса стихли, и он погрузился в прерывистую дрему, что в поездках сходит за сон.

      Утром Мэйкон взял предложенный кофе и проглотил витамины, запасенные в дорогу. Лица вокруг были бледны и помяты. Соседка отправилась в туалет, с собою прихватив целый саквояж, и вернулась тщательно причесанная, но чуть опухшая. Мэйкон считал, что поездки провоцируют отечность. Ботинки как будто слегка жали, а во время бритья он заметил несвойственные ему мешки под глазами. Однако выглядел он лучше большинства попутчиков, поскольку не ел соленого и не пил спиртное. Алкоголь, конечно, задерживается в организме. Если выпьешь в самолете, полагал Мэйкон, еще несколько дней будешь как пьяный.

      Стюардесса объявила лондонское время, и пассажиры завозились, переводя часы. Мэйкон переставил цифровой будильник, хранившийся в бритвенном наборе. Наручные часы, со стрелками и циферблатом, не тронул.

      Сели внезапно. Это напоминало возвращение к суровой действительности – неожиданное касание земли, тряский пробег, рев двигателей, торможение. Ожили динамики, мурлыча вежливые напоминания. Соседка Мэйкона свернула свое покрывало.

      – Я так волнуюсь, – сказала она. – Впервые увижу