Коробка феникса. Тимофей Гаврилов

не найдя ответа на мой вопрос, продолжал молча рассматривать меня. Тогда я продолжил:

      – Я вижу, что жизнь вас помотала. Я проходил мимо и мне стало очень вас жаль. Я прошу вас, примите это – Я как можно медленней достал тысячу рублей. – Прошу вас, вам это точно нужно больше, чем мне. Не смогу себя сегодня порадовать сладким, зная, что кто-то столь несчастен. Возьмите, купите себе еды!

      В смущении он отстранился от меня, тогда я сам положил ему деньги в карман грязной куртки.

      – Не знаю, как вас отблагодарить… – Начал он, но во мне что-то вспыхнуло и боясь спугнуть это чувство я тут же прервал его.

      – Единственное чем вы можете отблагодарить меня – это побыть счастливым. Хотя бы один день… Ну ладно я очень спешу! До скорого свидания!…»

      Я оторвался от книги. «Этот рассказ связан с предыдущим?» Такая перспектива мне по душе. Читать от лица совсем другого героя, наблюдая ту же сцену показалось мне действительно увлекательным. Я продолжил с того же момента.

      «…Я подумал обнять его, но мне было стыдно за свой поступок. „Наконец-то! Наконец-то чувства!“ Но отойдя от этого бедолаги я понял, что этот огонь был отблеском его страдания, что отразили ледники моей души. Опять эта страшная пустота. Она страшнее смерти. Бесконечная апатия и скука. В этом заточении я уже сотни, а то и тысячи лет. Я больше так не могу, но выбора у меня нет. Каждый день одно и тоже. И как у врача, который постоянно наблюдает мучение своих больных, моя душа также очерствела и затянулась толстым слоем льда. Я больше не испытывал сострадания, я вообще ничего не испытывал – издержки профессии. Поэтому почувствовав в себе легкое дуновение, хоть намёк на чувства я тут же хватался за них и тянул, упивался сладостной надеждой, что я выберусь, что наконец-то я стану свободным, но всё было лишь иллюзией. И с жгучим желанием испытать еще, я устроил эту игру, и теперь играю не по правилам…»

      Во дворе разнёсся грохот. Я захлопнул книгу и аккуратно встал. Опять грохот. Я спустился по лестнице на первый этаж. Звук исходил откуда-то рядом с домом. Увидев в окне Вику, я быстро спрятался под подоконник. Грохот наконец кончился. Через десять секунд я услышал как она пробирается через толстый слой снега к калитке. Я на четвереньках прополз в коридор и напялил ботинки, шарф и куртку. Вика уже исчезла. Я вышел на улицу. Метель не унималась. Мой сарай с инструментами был слегка прикрыт, а рядом на снегу я обнаружил сбитый замок. Из инструментов пропала только лопата. В голове проскочила молния – я знал, что она собирается сделать.

      Я завернул за угол и увидел в пятидесяти метрах Вику. Ей было тяжело пробираться через сугробы, которые росли как на дрожжах. Я слез в канаву и по толстому льду стал следовать за ней. Занавес кустов умирающей сирени и шиповника скрывал меня от её глаз. Так, не замеченный, я шёл за ней минут двадцать. Изредка мне казалось, что я теряю её из виду, но в те же моменты слышал её всхлипывания и продолжал брести вперед. Я знал, что бедная девушка хочет похоронить своего отца.