Манька-принцесса (сборник). Мария Садловская

огород. Сажали картофельные очистки. Всю зиму собирали, а все равно мало. Неизвестно, какой урожай будет. А до него еще и дожить надо. Машке с Николаем приходится далеко в поле ходить, чтобы хоть какой травки найти, похлебку сварить. Где ближе – всю подчистили: село-то большое. Лебеды и спорыша давно и в помине нет.

      Анюта тем временем совсем преобразилась. У нее даже щеки зарумянились! С довольной улыбкой поспешила успокоить Лизавету:

      – Теперь выживем, даст бог! Перловки для затирки на все лето хватит, если экономить. А травы найдем. Надо идти дальше по лесополосе, аж до границы с Журавлихой. Я подымусь, пойду с вами, покажу место. Сколько делов тех! Главное, нам теперь голод не страшен!

      Мать прижала узел с крупой к груди и искала глазами место, куда его припрятать. На большом столе, которым семья не пользовалась, к стенке был прислонен образ Божьей Матери, когда-то украшенный теперь уже поблекшими искусственными цветами. Женщина подошла к столу и бережно на вытянутых руках положила крупу рядом с иконой.

      А потом они все сели за стол. Анюта достала из печи еще теплый чугунок с кипяченой водой, налила в чашки и щедро выделила каждому по большой ложке варенья. О чем-то вспомнив, Лизка кинулась к своему ящику, порылась там и положила на стол завернутые в тряпочку черные сухари. Фрау Мильда в последний момент сунула их ей в дорогу.

      – Сейчас у нас настоящий чай с галетами.

      Увидев недоумение на лице Мани, сестра уточнила:

      – Галеты – это по-нашему сухари. Ешьте давайте!

* * *

      Для Лизаветы началась привычная для нее жизнь, сопряженная, как у всех, с послевоенной разрухой: голодом, нищетой. Через пару дней она вышла в поле вместе со всеми – полоть свеклу. Думать о Федоре себе запретила. Иногда пыталась превратить все в шутку – попытки были неудачными.

      – Побыла несколько часов замужем, а потом разошлась с мужем. Такое повсюду случается. Теперь можно жить спокойно – свою порцию счастья получила!

      И память осталась: случайно обнаружила у себя за пазухой алюминиевую расческу с крупными зубьями. Нацарапанная пятиконечная звезда и большая с завитушками буква «Ф» указывали, что расческа у Шальнова с войны. Первое ощущение было – вернуть находку владельцу. Но стоило вспомнить, каким образом расческа оказалась у нее на груди, как лицо заливалось краской, и благородный порыв Лизаветы тускнел.

      – Это будет мой военный трофей, – горько подшутила над собой Лизавета, припрятав находку подальше.

      Самого Федора с тех пор не видела. Заметила, он избегал встреч. Когда выезжал в поле, в бригаду, где работала Лиза, не подходил.

      – Неужели боится, что буду приставать? Я и думать обо всем забыла! – пыталась убедить себя в этом Лиза.

      Вполне возможно, что со временем действительно все бы забылось. Но одним ранним утром, когда вся семья на завтрак пила похлебку, Лизавета вдруг зажала ладонями рот и выбежала на улицу. Только успела забежать за угол, как изо рта мощной струей вылилось все содержимое желудка. Лиза отдышалась, зачерпнула кружкой из ведра холодной воды,