Медленной шлюпкой в Китай (сборник). Харуки Мураками

это было нашим первым свиданием. Мы вместе сходили в библиотеку и теперь возвращались. По пути зашли в кафе на склоне и выпили кофе. Там я рассказал ей историю о китайской школе. Когда я закончил, она захихикала:

      – Поразительно! Я тоже сдавала тест в тот же день и в том же месте.

      – Да ну?

      – Правда! – Одноклассница налила сливки в тонкую чашку. – Только класс был другой. У нас такого монолога не было.

      Она взяла чайную ложечку и, как бы заглядывая в чашку, несколько раз помешала кофе.

      – У вас инспектором был китаец?

      Она покачала головой:

      – Не помню. Еще бы, я о таком даже не думала.

      – А на парте писала?

      – На парте?

      – Каракули.

      Она задумалась, прижавшись губами к краю чашки.

      – Слушай, не помню, давно это было. – И она слегка улыбнулась.

      – А помнишь, какие красивые были парты – они прямо сверкали? – спросил я.

      – Да, пожалуй, так оно и было, – вроде безучастно ответила она.

      – Как бы это сказать… По всему классу стоял запах тишины… Нет, правда, словно какая-то вуаль тонкая. И вот… – Я задумался, держа в руке ложку. – Сорок столов, все сверкают, доска тоже красивая такая, зеленая.

      Мы немного помолчали.

      – Не рисовала на парте? Или не вспомнишь?

      – Нет, не вспомню, – засмеялась она. – Конечно, если вдуматься, я могла так сделать… Просто давно это было…

      Пожалуй, ее слова звучали разумнее моих: кто помнит, что мог написать на парте столько лет назад. Дело давнее, да и какая теперь разница.

      Проводив ее до дома, в автобусе я закрыл глаза и попытался представить себе одного китайского мальчика. Который в понедельник утром обнаружил на своей парте чьи-то каракули.

      Молчание.

      3

      Старшая школа находилась в портовом городе, поэтому меня окружало довольно много китайцев. Китайцы – но от нас почти ничем не отличаются. При этом у нас с ними тоже нет каких-либо общих ярко выраженных особенностей. Каждый сам по себе, они очень разные, и в этом смысле мы с ними абсолютно одинаковы. Я считаю, что индивидуальность каждого человека превосходит всякие категории и общие соображения.

      В моем классе тоже было несколько китайцев. Кто-то мог похвастать успехами, кто-то нет; были среди них жизнерадостные, но были и нелюдимы. Некоторые жили чуть ли не во дворцах, а некоторые ютились в однокомнатных квартирках. Люди все разные. Но ни с кем из них я особенно близок не был. Характер такой – я редко схожусь с людьми, кто бы там ни был. И с японцами, и с китайцами, и со всеми остальными.

      С одним из тех китайцев я случайно встретился спустя десять лет, но об этом лучше рассказать позже.

      Действие переносится в Токио.

* * *

      Вторым для меня по порядку китайцем – за исключением тех одноклассников из Поднебесной, с которыми мне так и не удалось подружиться, – стала молчаливая студентка, с которой я познакомился на втором курсе, подрабатывая после занятий. Ей, как и мне, было девятнадцать, щупленькая, вполне могла считаться красавицей. Мы проработали вместе три недели.

      Она