Убойная линия. Крутые меры. Илья Бушмин

вид. Имидж, как говорится, главное. – Он к моей бабе клинья подбивал. Этот черт зарядил, что найдет меня. Вот, с пером теперь хожу… А ты че тут? Ко мне, что ли?

      Фролов выдохнул со свистом.

      – Попал я, кажись, братан.

      – Чего? – Паяльник машинально поозирался по сторонам. – Порешил кого-то, что ли?

      – Не, не. У меня другое. Я…

      Паяльник не дал ему договорить, ткнул в грудь Фролову указательным пальцем и провозгласил:

      – Геныч, мне неприятности не нужны, понял?

      Но на Фролова это не подействовало.

      – Хорош, Паяльник, а, – он на всякий случай понизил голос. – Я ж знаю, что ты с мусорами корешишься. Потому я к тебе и пришел. Сейчас только ты мне, походу, помочь можешь.

      Паяльник вперил в него долгий взгляд. И, наконец, убедился, что тот не шутил. Тогда выудил из кармана ключи, открыл магнитный замок подъездной двери и кивком пригласил Фролова внутрь:

      – Ну пошли, хер ли.

      При чем тут я? Меня эта ночная встреча догнала утром. Я как раз поднялся, прошамкал на кухню и включил чайник, потому что без кружки кофе я буквально не мог существовать. Ну, то есть вообще. Поднялся я по будильнику. Таня спала, замотавшись в одеяло.

      Сегодня была моя очередь провожать дочь в школу. Дело в том, что Таня – медсестра в больнице. Работает посменно. В те дни, когда у нее на носу ночная смена, мы с Дашкой даем ей выспаться. Не по своей, на самом деле, инициативе.

      Зевая и думая лишь о кофе, я прошествовал в детскую. Толкнул Дашку в плечо.

      – Давай. Подъем.

      – Гхм…

      – Даш. Вставай.

      – Угу… Гхм…

      Я подождал полминуты. Убедился, что «угу» было враньем. Толкнул дочь снова.

      – Я так-то тоже спать хочу. Подъем. Все, вставай давай. Прямо сейчас, – и, когда Дашка с мученическим видом спустила ноги на пол, напомнил ей самое главное: – И в туалете и ванной не грохочи. Если мама проснется, все отгребем.

      Благословенный чайник закипел. Я приготовил себе кофе покрепче. И только сел, чтобы насладиться первым глотком, как в двери комнаты нарисовалась Таня. С первого взгляда я сообразил лишь, что она сонная и злая. Только со второго или третьего заметил собственный сотовый в ее руке. Телефон горел синим и усердно вибрировал.

      – Черт.

      – В следующий раз я его просто в окно выкину и лягу спать дальше.

      Спровадив злую Таню из комнаты, я наконец ответил на звонок. И узнал в трубке голос Паяльника.

      – Максим Викторович, здрасте, это я. Нам бы это, пересечься.

      И вот через сорок минут я листал газету, сидя на лавочке в сквере – в условленном месте. До развода у шефа было почти полчаса, а у меня в руке был полулитровый картонный стакан с горячим шоколадом из кофейни, который бодрил ненамного хуже кофе, так что меня все устраивало. Долистав газету до конца и не найдя ничего путного, я выбросил ее в урну и тут же услышал Паяльника:

      – Плохая газета?

      – Плохие новости. Почитаешь,