Убойная линия. Крутые меры. Илья Бушмин

И что?

      Сурик стрельнул глазами на пачку сигарет. Я согласно кивнул. Сурик закурил, пустил дым в потолок.

      – Васёк один есть. Генка Фролов его звать. Живет он где-то на Юных Ленинцев. Так вот, этого Генку… Его под какое-то мокрое дело подписывают. Ты на него надави, он тебе сразу все расскажет.

      Я сделал пометку в блокноте. И не удержался, невольно хмыкнул.

      – Сурик, только это… Ты мне тут уже час расписываешь, какой ты правильный вор. Ну а как же понятия и все такое, а?

      Сурик фыркнул.

      – Помимо понятий, начальник, есть еще и человеческий фактор. Вот Генку взять. Сдавать пацана плохо? Плохо, базара нет. Да вот только Генка Фролов – он хоть и хорохорится по жизни, а сам лоховатый васёк. Ну, подпишется он на ту мокруху, допустим. Ну, повяжут его. Дадут пятнашку строгача. И что? А ни хера ничего. Он столько лет на зоне не протянет, у него кишка тонка. Так что я ему одолжение сделаю. Потом еще и спасибо мне скажет.

      С этого самого разговора с Суриком и началась вся эта история.

      2

      Почти десять вечера. Мельник восседает за своим столом – грузный, усталый, всем своим видом вопрошающий «Когда все это закончится?» – и говорит по телефону.

      – Да. Хорошо. Да базара нет. Раскрыли совместными усилиями. По сводке так и прошло, кажется. Если что, я с утра на оперативке так и скажу шефу: «Мы без оперов с земли не сработали бы». Ага. Давай.

      Это было непохоже на Мельника. Я дождался, когда он положит трубку. Мы с Мельником переглянулись, и тот басовито хмыкнул:

      – Ага, щас прям. В сводке их отмечай. Может, вам вообще раскрытие подарить? Может, зарплату свою вам перечислять? Упыри, мля, – он потянулся, громко хрустнули кости. – А, Макс, кстати. Местные там соседу нашли. Подружку этой убитой, как ее там, Варьки.

      – Вальки. Ее Валька звали.

      – Да пофиг. Короче, вечером она только с нашей убиенной болтала. И та жаловалась, что Сурик у нее бабло взял на выпивку. Догадайся, сколько? Из-за какой суммы он ее порезал? Угадай, ну?

      Мельник еще не был в курсе, что у меня на руках чистуха, подписанная Суриком собственноручно.

      – Сто рублей, – отозвался я. – Как раз на чекушку водки в той дыре, где мы его взяли.

      Мельник покачал головой.

      – На бабе двенадцать ножевых. Из-за ста рублей. Из-за гребанных ста рублей.

      – Из принципа он, Дим. Не из-за денег.

      – Чего он тебе там наплел? – Мельник подозрительно уставился на меня, но, не получив ответа, тут же обо всем забыл. – Зато палку срубили. Мокруха, да еще по горячим следам. Шеф такое любит. Теперь недели две можно вообще не напрягаться.

      Мельник во всем находил хорошую сторону. Я тоже пытался, честно. Но не всегда выходило. Раскрытие – это, конечно, хорошо, но… Знаете, когда тебе 20 лет, когда ты после армии решаешь пойти в правоохранительные органы, чтобы искать преступников, раскрывать убийства и все такое прочее – тогда ты даже не подозреваешь, что 90% того, с чем ты будешь иметь дело – это бытовуха. Пьяные поножовщины. Семейные скандалы,