Убойная линия. Крутые меры. Илья Бушмин

старость скрасит. Телевизор купит. Продукты там, когда я совсем старый буду. Или стакан воды хотя бы поднесет перед смертью, понимаешь?

      – Пить, говорят, тогда на самом деле не особо-то и хочется.

      Мельник был разведен. Как и многие из наших. Ненормированный рабочий день, постоянные сверхурочные, вечные суточные дежурства, а еще стрессы, алкоголь и прочее, прочее, прочее. За годы работы в ментуре я навидался и наслушался много жизненных драм, когда семьи разрушаются из-за проклятой работы…

      …Но у меня – тфу-тьфу, чтоб не сглазить – все было совершенно иначе.

      Таня вышла, когда я сидел на тумбочке прихожей и тихонько стаскивал с себя ботинки.

      – С ума сойти, – она улыбалась. – Я думала, только под утро нарисуешься.

      – Клиент попался сговорчивый.

      – Я тебя умоляю, только без подробностей! Мне того случая хватило, когда Дашка в школе про жмура рассказывала.

      – Хватит уже! – прорезался из детской голос. Топот, и в прихожей возникает это 11-летнее чудо. Длинные всклокоченные волосы и странная угловатая фигура еще не подростка, но уже и не ребенка вовсе. – Один раз было, а вы все ржёте!

      – Это еще что за «ржёте»?

      – Пап, привет. А я сегодня то стихотворение рассказала лучше всех. Некоторые вообще не выучили. А меня похвалили.

      – Класс, – заверил я. – Пятерку хоть поставили?

      – Ну я вообще не спрашивала. Но похвалили.

      Прям как у нас. Устная благодарность от руководства пусть будет вам наградой. Под эти оптимистичные мысли я отправился на кухню разогревать остывший, но все-таки ужин. Когда я ковырялся в тарелке, из детской донеслось нервное:

      – Это что такое? Ах ты засранка!

      Вот знаете, бывает, придешь домой намного раньше, чем планировал. И, казалось бы, можно провести чуть больше времени с семьей и все такое. Но тут же выясняется, что в то время, пока ты обычно отсутствуешь, семья приспособилась замечательно жить без тебя.

      Напихав в рот еды с запасом, я переместился по квартире. Дашка всхлипывала, с глазами на мокром месте разбирая постель, а сердитая Таня лихорадочно – знаете, почти что со свистом – листала школьную тетрадь дочери.

      – Время ночь уже! – голос Тани, которая заметила меня, и это стало командой к началу тирады, звенел, – Ей в школу в шесть сорок вставать, в шесть сорок! Весь вечер спрашивала: «Даш, ты уроки сделала?» – «Конечно, сделала!». И что ты думаешь? Ничего она не сделала! – страницы снова засвистели. – Где? Пусто! Ничего!

      – Я не обманывала, я просто забыла!

      Так. Раз уж вернулся пораньше, пора и в воспитании участие принять. Раз уж случай сам представился. И пусть потом никто не говорит, что дочь растет без отца.

      – Дашка, что за дела, – я был строг, – Что значит «забыла»? У тебя что, так много обязанностей? Как можно взять и забыть? А дневник тебе для чего?

      – Все, Максим, хватит уже.

      Я вытаращился на Таню,