Рампа и жизнь. Леонид Леонидов

кажется, что во всем этом вы участвуете сами и, участвуя, испытываете какое-то душевное удовлетворение, радость, ощущение легкого счастья, которым омывается ваше сердце. И из Театра уходите иным, чем два-три часа тому назад, когда вы впервые вошли в залу.

      И потом вы долго не можете заснуть.

      И все больше и больше понимаете трех сестер: в Москву, в Москву, в Москву!

      Броситься, окунуться в Чудотворную купель!

      …И вдруг сумасшедшая мысль, из лирики быстро переходящая в реально профессиональную плоскость:

      Если три сестры не могут осуществить своей мечты попасть в Москву, то нельзя ли привезти Москву к ним?!

      Неумолимое сумасшествие овладевает театральной моей душой, и жду не дождусь утра…

      Добиваюсь в полдень свидания с Немировичем-Данченко.

      Он сидит за своим столом и, закрыв лицо рукой, слушает мои планы и проекты и поглядывает на меня сквозь пальцы.

      И вдруг говорит:

      – Все это правильно, но зачем вы нам нужны?

      Ушат холодной воды.

      – В таком случае прошу прощения, разрешите откланяться.

      Вышел, постоял у парадного подъезда, а в душе – полынь, горечь, разрыв-трава…

      «В одну телегу впречь не можно коня и трепетную лань»…

      Первая связь с Московским Художественным Театром

      Считайте меня старовером: как ни обольстителен был Художественный Театр, но в конце концов он пленил только мою голову.

      Сердце мое, кровь моя, остались у Театра Малого с его великими чародеями:

      М. Н. Ермолова, первая русская трагическая актриса;

      О. О. Садовская, неповторимая художница, перл русского реалистического Театра;

      А. П. Ленский;

      К. Н. Рыбаков;

      М. П. Садовский;

      А. И. Южин-Сумбатов;

      О. А. Правдин;

      Е. К. Лешковская;

      А. А. Яблочкина.

      Каждое имя требует красной строки…

      Но голову Художественный Театр заставлял работать…

      Хорошо, думал я, – у вас есть своя администрация и, может быть, неплохая, но почему же вы годами сидите в Москве и не едете к этим бедным трем сестрам? Это не великодушно. Может быть, все дело в негромоздком, легко перевозимом репертуаре?

      И в следующий свой приезд принялся изучать репертуар. Все изумительно, но каждая постановка сложная и в каждой пьесе тьма действующих лиц.

      Разве только Сургучев? «Осенние скрипки»?..

      Столь изруганные в печати, особенно петербургской…

      В Москве Дорошевич писал:

      «…Можно убить отца и мать, и по сиротству тебя оправдают, но написать пьесу… Какой храбрый русский народ! Раз-два и написал пьесу!»

      А в то же время нет пьесы, которую бы так любила публика.

      Я не говорю уже о Москве, но и в провинции представления «Скрипок» насчитывались десятками раз.

      В Киеве, в первый сезон, она прошла более 50 раз и Синельников раздавал участвующим в ней актерам золотые жетоны в форме осеннего листа: