Сны Бога. Мистическая драма. Мария Мелех

на дороге. Мы ехали уже два часа, и я был занят раздумьями о том, как избежать академической ответственности и вернуться к свободному творчеству. Джон, утомленный насыщенной ночью, дремал рядом, время от времени заваливаясь вбок и пихая меня толстым локтем. Я раздраженно отталкивал его, он просыпался, встряхиваясь, как щенок, хлопал белесыми ресницами, отчаянно пытаясь сконцентрироваться на влетающей под колеса дороге, но опять проваливался в сон.

      Когда его тело приняло оптимальное положение и перестало вторгаться в мое пространство, я, наконец, смог беспрепятственно отдаться течению мыслей и… непостижимым образом заснул. Утонул в невесть откуда взявшемся темно-голубом омуте грез, напоминавших пейзаж тех миров, которые я привык посещать с детства. Что-то позвало меня туда, или же моя душа, утомленная студенческой реальностью, сама прошмыгнула в любимое королевство – я не знаю. Но смерть времени не теряла и уже скользила над нами, улавливая косую траекторию оставшегося без управления автомобиля.

      Я проснулся оттого, что резко пахнущее, грузное тело навалилось на меня, чертыхаясь и бранясь такими словами, о существовании которых я и не подозревал. Машину трясло и подбрасывало на каких-то неровностях – вскоре я понял, что это были кочки и камни обочины, под плавный откос которой мы катились. Бесцеремонно вжав меня в дверцу, Джон нащупал ногой педаль тормоза, и мы остановились в пяти метрах от обрыва, с которого открывался очень живописный вид на сельский пейзаж, украшенный лентой реки.

      Пока меня колотило, и я не мог вымолвить ни слова, он вышвырнул меня из машины и, усевшись за руль, медленно, словно тяжеловоз, вывел ее наверх, к дороге. Я плелся позади, и мои дрожащие колени почти обгоняли автомобиль.

      – Как? – заорал он на меня, когда мы пристроились у края дороги. – Как ты мог заснуть?

      – Не знаю, – попытался отвертеться я от расспросов. Дальше он повел машину сам, отмахав лишние тридцать миль от своего дома. Я отдал ему автомобиль, и мы условились, что в понедельник утром он заберет меня.

      С тех пор я всегда крепко спал в его присутствии. Храп и скрип пружин под тяжестью его тела перестали раздражать меня. Он поделил свое время пополам, и мы нередко просиживали вечера за разговорами, потягивая вино – и эти бокалы тоже были уступкой мне, плохо понимавшему те мутные разновидности алкоголя, которые он предпочитал. Постепенно он стал вникать в суть моей проблемы, обнаружив недюжинное упрямство и выудив у меня признание в грезотворчестве. Я нехотя предоставил в его распоряжение основные штрихи, но не стал расписывать подробности магической пелены своего сознания, правильно поняв, что Джон относится к тому типу людей, которые постигают все медленно и на собственном опыте. Или, по крайней мере, собственными глазами.

      Так оно и получилось. Однажды утром я открыл глаза, а он уже сидел на своей постели, выбритый и одетый, серьезный и сурово сдержанный.

      – Ты