Сны Бога. Мистическая драма. Мария Мелех

кожу. Опасаясь резкости ветра – редкого, почти не нарушавшего рождественскую идиллию, но беспощадного в своей ничтожной дозволенности – я все же положил лист на поднос и аккуратно поджег правый нижний угол. К моему удивлению, плотная бумага схватилась ровно, и наколдованный образ стал уходить в неизвестность, скрываясь под темными пятнами и шафрановым пламенем.

      В какой-то миг я почувствовал безысходную тоску, и мне захотелось выхватить остаток тонкого абриса из пасти неумолимой стихии – словно я был великаном, и у моих ног неизвестные крохотные и злобные существа творили аутодафе над моей сестрой, уличенной в нездешнем очаровании. Но боль тут же отпустила: кто-то, неминуемо взрослевший внутри меня, твердо решил, что лучше воплотить свое желание в будущем, чем насладиться его осколками и невнятными намеками в настоящем.

      …Я не должен лукавить в своей главной исповеди, поэтому скажу прямо: прошло не так много времени, года два-три, и детские мечты остались в том вечере, когда Рождество еще действительно означало веру в чудо. Я рос, наливался амбициями, во мне вызревали новые грезы, и я видел уже совершенно другие сны. Порой яркая реальность, дарившая настоящий успех, позволяющая манипулировать человеческими душами, становилась предпочтительней зыбкого мира надежд, который, может быть, и научил меня летать, но не оставлял для других никаких доказательств по пробуждении. Говорят, в бурные годы молодости, когда мы преисполняемся гордыни и самоуверенности, Ангел-Хранитель отступает от нас, позволяя совершать ошибки – не лишающие права жизни, но превращающие путь в неопрятный колтун, болезненность которого начинает ощущаться лишь после тридцати, когда: «Земную жизнь пройдя до половины…». Не знаю, правдива ли эта формула для чужих судеб, но с моей она была беспощадна. Даже достигнув небывалых высот мистического опыта, я не смог избавиться от черных щупалец собственного Эго, и задушил все прекрасное, что было открыто мне. Я просто слишком сильно пытался удержать его в своих руках.

      Но до того времени поводы забыть о духе и душе являлись каждый день, посланные специально для меня из преисподней. Мне было восемнадцать, когда стало исполняться все, что было увидено и придумано мной в лихорадке ранней юности. Обрывки сюжетов, манящие сладостью и удачей, картинки, оставшиеся от неземных путешествий, сложились в моей голове в точную карту, которая вспыхивала маяками каждый раз, когда мне следовало сделать выбор и принять то или иное решение. К сожалению, искус не обошелся без обмана. И, как водится в старых легендах из протоколов инквизиции, золото, подаренное обаятельными демонами, спустя несколько миль пути превращалось в золу, высыпаясь сквозь прутья корзины и оставляя, как улику, отчетливый и отвратительный след, тянущийся за мной. Упиваясь воплощенным волшебством, я не предугадал ничего из той порции боли, страданий и нечистот, что поджидали меня. Но до сих пор помню пунктир