Сны Бога. Мистическая драма. Мария Мелех

нужен был меценат, готовый оплачивать ее бездарные эксперименты со светотенью).

      – И я хочу, чтобы между нами все было честно. Поэтому приготовься услышать неприятное.

      Что еще могло быть неприятнее? Моя жизнь рушилась.

      – Я уже месяц встречаюсь со своим бывшим парнем. Ну, ты помнишь его…

      Я отлично помнил. И еще (наконец-то!) уяснил себе, что такое «честно», и каков у него необходимый срок выдержки.

      Она еще что-то говорила, а я уже не слушал, и думал, думал… У этого мира и у меня были странно разные представления о мужественности и женственности. Мне-то, дураку, казалось: если я буду с уважением и нежностью относиться к своей избраннице, то и она ответит мне тем же. Я наивно полагал, что вопрос о том, чье творчество необходимо поддерживать, не стоит в нашем маленьком обществе, раз даже в Библии написано, что жена дана мужу в помощницы.

      А еще мне почудилось: то, что происходило между нами, когда над городом всплывала Луна, было прекрасным.

      Поскольку именно это, подлунное, и было для меня определяющим в то время… Стоп, я опять лгу. Заново. Поскольку именно оно и является для меня определяющим, из него выросли мириады сомнений, которые изгрызли меня на протяжении следующих нескольких месяцев. Сначала пришло цунами отчаяния и неверия в то, что она порвала со мной. Мне казалось – это какой-то злой фарс, обряд инициации, который я должен пройти, чтобы получить доступ к высшему уровню. Тайное знание, которым она уже владеет, и может передать мне лишь таким жестоким способом. Я метался по замкнутому пространству, в тюрьме своей привязанности, жадно выискивая глазами ключ, который позволит мне открыть дверь в общее прошлое – и не находил его. Жалкие, унизительные надежды. Я отказывался принять факт, что моя юность и непрактичность отвернули ее от меня. Я готов был пересмотреть свои взгляды на жизнь: что вскоре и сделал, превратившись в одного из самых хитрых стяжателей Европы, заключив сделку с самим дьяволом, пропитавшим мои полотна ароматом своих миражей.

      Затем нахлынула злость. Боюсь, в тот момент я не избежал соблазнительной мысли о глупости всего женского рода. И еще какое-то время покрывал тонким слоем этого приятного на ощупь оправдания беспокойство о собственной мужественности и привлекательности. Я даже иногда выбирался на охоту вместе с друзьями, чтобы доказать самому себе низость и предсказуемость всех этих шлюшек, отирающихся по придорожным барам. Как будто это нуждалось в доказательстве!

      Ну, а уже потом на Божий свет вылезло то, что возилось внутри мелким склизким гадом: понимание, что я не устраивал свою подружку, как мужчина. Подозрение, что она талантливо разыгрывала восторги любви. Осознание своей ужасающей неопытности и самонадеянности, не позволившей увидеть со стороны банальную картину плохонького романчика между вчерашним девственником и расчетливой девицей, не пожелавшей одиноко скучать в перерыве между настоящими любовниками.

      …Когда