Когда сорваны маски. Матс Ульссон

в ладоши и нырнул в машину.

      Отъезжая от магазина, я увидел в зеркале заднего вида старичка с роллатором, с трудом пробиравшегося к брошенной тележке. Что ж, все на свете имеет свою цену.

      Дождь стих уже на Е6, севернее Андерслёва и Мальмё. И в Сольвикене, безлюдном в шесть утра, когда мы выезжали оттуда с девочкой, теперь вовсю кипела жизнь. Взрослые выгуливали собак или занимались своими лодками. Мальчишки удили рыбу или ловили крабов, лежа на деревянных мостках или сидя на пирсе с пластмассовыми ведерками. Я поднялся к своему дому и вставил ключ в дверь.

      Замок не поддавался.

      Я дергал его туда-сюда, но язычок словно заело.

      Наверное, глядя со стороны, не скажешь, но у меня до болезненности обостренная наблюдательность и цепкая память. По крайней мере, так утверждала одна моя знакомая. Сам я никогда к этому не стремился и нигде этому не учился. Это, можно сказать, у меня врожденное.

      Так или иначе, проникнув в дом, я больше не думал о проблемах с замком. Потому что, бегло оглядев прихожую и кухню, сразу понял или, скорее, почувствовал: здесь кто-то был.

      Не то чтобы все было перевернуто с ног на голову, но кое-что в доме изменилось со времени моего отъезда. Дверца кухонного шкафчика стояла приоткрытой, а я всегда закрывал все дверцы в шкафах. Два довольно уродливых фарфоровых гуся на подоконнике, обычно стоявшие клюв к клюву, были развернуты боком друг к другу и оба смотрели на меня. Не могу сказать, что заправляю постель безукоризненно аккуратно, но покрывало показалось мне подозрительно смятым, не таким, как я его оставлял. Зеркальная дверь в ванной тоже стояла приоткрытой. Наконец, стоило мне заглянуть в холодильник, как я утвердился в своих подозрениях до степени непоколебимой убежденности.

      Кристер Юнсон оставил мне пакет с пятью марихуановыми самокрутками. Одну я выкурил, оставалось четыре.

      Однако сколько я ни рылся в холодильнике, не обнаружил ни одной.

      Понимали ли мои визитеры, как важно замести следы? Возможно. Но жадность, во всяком случае на этот раз, пересилила соображения безопасности. Сам не знаю, что я надеялся найти, но я не раз видел в криминальных фильмах, как полицейские обыскивают квартиры. В шкафу, за телевизором, за абажуром настольной лампы… Я словно пробегал глазами воображаемый список. Думаю, я искал что-то вроде микрофона. Посмотрел под кухонным столом, но и там ничего не обнаружил. Я понятия не имел ни зачем кому-то могло понадобиться меня прослушивать, ни что представляет собой такого рода аппаратура. Зато прекрасно отдавал себе отчет, каким дураком выгляжу со стороны.

      Наконец я вышел на веранду и позвонил Арне.

      – Как ты? – спросил я.

      – Отлично, как мне кажется, – отозвался Арне.

      – Кто-то побывал в моем доме.

      – Что?

      – Кто-то вломился ко мне, пока я был у тебя в Андерслёве. Как все-таки хорошо, что я оставил ее у тебя. – (Арне пробормотал что-то невнятное.) – Я, пожалуй, вернусь к тебе, ты не против?

      – Пожалуй, – отозвался Арне. – Малышке спокойнее, когда ты рядом.

      – Бедняжка, – вздохнул я.

      Определенно я не тот человек, рядом с которым можно чувствовать себя в безопасности.

      Положив