Когда сорваны маски. Матс Ульссон

что говорила только она. Хотя я ничего не имел против этого. Мне нравился ее голос и сконский выговор.

      Мы были знакомы больше года. Когда-то Эва носила короткую стрижку, теперь ее темные волосы отросли почти до плеч.

      Она хорошо смотрелась с короткими волосами, но и с длинными ничуть не хуже.

      Она вообще здорово выглядела, я всегда так считал.

      Эва хорошо разбиралась в рокабилли, и мы подолгу могли болтать о музыкальных группах и виниловых синглах.

      Правда, сейчас, когда она рассказывала о курсах в Стокгольме, ее карие глаза горели от негодования. Но это не убавляло ей привлекательности.

      – Представляешь, какая скука эти лекции об отмывании денег! Нас учили, как правильно читать выписки из банковских счетов и как можно проследить перемещение финансов из России в Швецию и дальше, в Швейцарию или страны Карибского бассейна…

      – Но ведь это чертовски интересно, – не соглашался я.

      – Чертовски… – передразнила она. – Вот только не для меня. Курс вела бывший криминальный инспектор. Сама она давно завязала с полицией и теперь занимается компьютерной безопасностью банков и всем таким… Ну и получает, конечно… – Эва вздохнула, – не то что мы, простые смертные.

      Мы миновали автозаправочную станцию возле Сведалы, где в прошлом году так называемый экзекутор подцепил одну из своих жертв. Это была молодая женщина, которую он высек и задушил, а мне потом прислал в конверте ее сережку. Ее тело нашли в машине на долгосрочной парковке аэропорта Мальмё.

      Когда Эва остановилась перевести дыхание, я воспользовался моментом и рассказал ей о девочке из леса.

      – И где она сейчас? – спросила Эва, когда я закончил.

      – У Арне в Андерслёве.

      – Пусть пока там и остается, – кивнула она. – Я наведу справки у одной коллеги из Хельсингборга. Они мне там кое-чем обязаны… – Некоторое время Эва молчала, как будто о чем-то думала. – И ты не знаешь, кто эта девочка? – наконец спросила она.

      – Я видел ее всего несколько раз в прошлом году. Она проявляла интерес к нашей компании, но как будто чего-то боялась. Один раз Арне даже удалось угостить ее чашкой кофе.

      Эва рассмеялась:

      – И ты не догадываешься, кто мог бы ее преследовать?

      Я покачал головой:

      – Один из них высокий, как каланча, другой низенький и толстый, как бочка.

      – И ты видел их потом в городе?

      – Да. Они накупили там спиртного и загрузили его в белый джип.

      – Номера не знаешь?

      – Нет. Но там стояло «RUS». Это все, что смог сказать мужчина, который видел их возле «Сюстембулагета».

      – Значит, номер русский.

      – Что?

      – Они из России. «RUS» на номере означает «Россия».

      Я никогда не краснею, так уж я устроен. Иначе залился бы краской, как рак.

      Потому что иногда я бываю так недогадлив, что стыжусь самого себя.

      И я еще втолковывал девочке по дороге про русские автомобили!

      Я ничего не сказал в ответ на замечание Эвы, только кивнул:

      – И