Уха из золотой рыбки. Дарья Донцова

удрученно ответила я.

      – Отвратительная безответственность, – кипела Зайка, глядя, как полковника ведут в ванную, – а если бы ты всунула ему цианистый калий, что тогда?

      – У меня его нет, – пискнула я.

      – Надеюсь, у матери в аптечке нет и стрихнина, – не упустил своего Кеша, – или яда, которым травят садовых грызунов.

      – Отстаньте от мусечки, – встала на мою защиту Маня, – она же хотела как лучше.

      – А получилось как всегда, – немедленно закончила Ольга.

      – Уж ты бы молчала! – взвилась Маруська. – Кто зимой всучил Митиной вместо супрастина кошачий контрасекс?

      Я попыталась не расхохотаться. Действительно, пару месяцев назад к нам пришла хозяйка соседнего коттеджа и попросила таблеточку от аллергии. Зайка, как всегда, торопившаяся на работу, выдала Лене Митиной средство, которым мы потчуем Фифину и Клеопатру, чтобы наши киски не носились по поселку в поисках кавалеров. Самое интересное, что Лена, проглотив лекарство, избавилась почти мгновенно от насморка, кашля и других признаков сенной лихорадки. Так что Заюшка не имеет никакого права сейчас демонстрировать благородное негодование.

      – Но ведь Дегтярев перестал кашлять! – вырвалось у меня.

      Зайка фыркнула и убежала, Маня понеслась за ней.

      – Ну ты даешь, – протянул Кеша.

      Боясь, что он сейчас начнет меня ругать, я решила быстро перевести разговор на другую тему и, повернувшись к незнакомому мужчине, сказала:

      – Очень неловко получилось, но мне неизвестно ваше имя. Кстати, я – Даша.

      Дядька, сидевший доселе тихо, словно мышка, если уместно сравнение стокилограммовой и двухметровой туши с мелким грызуном, ответил густым басом:

      – Здрассти. Ковров. Григорий Ковров, можно просто Гриша.

      И он протянул мне огромную, словно лопата, ладонь. Я осторожно пожала ее, и тут его слова окончательно дошли до моего мозга. Ковров!

      – Погодите, – забубнила я, – так вы, того, штанишки в «Детском мире» сперли?

      Гриша кивнул и уставился в пол.

      – Ты, Григорий, – фальшиво бодрым тоном воскликнул Кеша, – иди с Ирой, она тебе комнату покажет!

      Человек-гора молча повиновался. Когда он исчез в коридоре, Кеша повернулся ко мне:

      – Ну, мать! Так нельзя!

      – Как?

      – «Штанишки сперли»!

      – Но он же их украл или я не поняла чего?

      – Каждый может ошибиться.

      – Так ты говорил, что Ковров профессиональный вор.

      – Он просто несчастный человек, который все время вляпывался в идиотские ситуации, – вздохнул Кеша. – Рос без родителей, в пятнадцать лет попал к уголовникам. В двадцать решил завязать, да опять в тюрьмищу загремел по глупости. Нанялся одному мужику вещи из грузовика в машину поднимать, да по ошибке прихватил портфель другого дядьки, который на лавке у подъезда сидел. Тот крик поднял, милицию вызвал, Гриша давай объяснять, что к чему, дескать, отнес в чужую квартиру. Только менты документы потребовали, а у парня в кармане не паспорт, а справка об освобождении. Отсидел