Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин

через весь вагон. Я, во всяком случае, не представляю иного. Значит, изначально к вам были настроены дружелюбно. А вот то, как вы были рады моему своевременному появлению, говорит о том, что это дружелюбие уже улетучилось. Ну, разве не так?

      Несомненно, в чем-то мой друг был прав.

      Но объяснять ему, как это печально, когда реальность жестоко насмехается над воображением, я не стал – не хватало мне еще уколов и с этой стороны.

      И вообще – зачем Родерика огорчать?

      – Да, так все и было, – вздохнув, сказал я.

      Гарпаст удовлетворенно качнул головой.

      – Опыт! Опыт и наблюдательность! Вашу пассию, кстати, зовут Элизабет Максон.

      – Вы знаете ее?

      – Нет. Это имя написано на боку шляпной коробки. Маловероятно, что это чужое имя.

      – Она не так уж красива, – грустно сказал я.

      Гарпаст хмыкнул.

      – Что-то, Джонатан, вы быстро сдались!

      – Я вовсе не…

      – Вы вовсе да, – перебил меня Родерик. – Не начав сражения, вы уже капитулировали. А где смелость? Где напор? Где азарт? Женщины, увы, весьма предсказуемые и весьма недалекие существа. И, кстати, совершенно никакие преступницы. Запутают всех, запутаются сами, бросят начатое на полпути. Я знал всего двух женщин, которые гибкостью ума и дерзостью поступков могли посоперничать с мужчинами. Двух! Всего! Одну притом поймали и повесили, а другая сбежала в Америку. А все оста-а-а…

      Гарпаст застыл, наклонившись к газете, словно ряды строчек привели его в изумление. Наводнение в Виндзоре, как же!

      Ох, Родерик!

      Поезд подал гудок, клубы пара за окном сделались гуще, плотнее, вагон толкнуло назад, а затем медленно-медленно, в скрежете и стуке колес, потянуло вперед.

      Вокзальная толчея сместилась за окно, исчезла, зачернели угольные кучи, поплыли, перемежаясь с неопрятными пустырями, цеха военного ведомства.

      Я откинулся на мягкую спинку.

      Что ж, путешествие никогда не бывает лишним. Новые впечатления. Новые мысли. И ты уже не так одинок, потому что дорога дает надежду.

      Гарпаста покачивало.

      Я посмотрел на него с улыбкой и достал из-за пазухи новую, дорогую, двухшиллинговую записную книжку, которой обзавелся накануне поездки.

      Карандаш – в пальцы. С Богом!

      «Мокрое, раскисшее Королевство…

      Желто-коричневые поля, огороженные невысокими, в фут, каменными заборами, домики, жмущиеся друг к другу, грязные овцы в загонах, жирная, тучная глина проселочных дорог…

      В один из дождливых мартовских дней мы с Родериком Гарпастом отправились с вокзала Паддингтон расследовать очередное убийство».

      Я задержал карандаш.

      С убийством, конечно, перебор. Но не напишешь же: «Мы отправились дарить жирандоль»! Кто это будет читать?

      Хлопнула вагонная дверь.

      Я передвинулся к краю дивана и, выглянув, обнаружил стучащего в первое купе кондуктора – рослого усача в форменной одежде.

      – Разрешите?