Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин

уже руку из кармана, – сварливо заметил он. – Ваш пистолет, если помните, неделю назад вы сами же отдали мне в чистку.

      – Я не отдавал, – сказал я.

      – Ай, бросьте! – Родерик переложил жирандоль с плеча на плечо. – Он, разобранный, лежит у меня на столике…

      – Прекрасно. Но я…

      – Вам надо что-то делать с памятью, Джонатан.

      Подкатил кэб. Подножка была мокрая от грязи, а пегая лошадка покосилась на нас как на врагов.

      – Джентльмены… – свесился с высокого сиденья кэбмен, немолодой мужчина с баками и косматыми бровями.

      – Угол Мерилибон и Чилтерн, – сказал Гарпаст, тяжело забираясь в коляску.

      Я последовал его примеру.

      Жирандоль, позвякивая, угнездился между нами, одна из чашечек прорвала бумагу и уставилась на меня металлическим жалом, на которое насаживают свечи.

      Лошадка зацокала копытами.

      – Поехали, джентльмены, – сказал кэбмен.

      Спина его покачивалась, покачивался и хлыст в руке.

      Мрачные дома Мерилибон-роуд одно за другим потянулись назад, обрезаемые боковой кромкой кэба.

      Увы, весна в наших краях не служит синонимом обновления и чистоты.

      Наоборот, все самое мерзкое и грязное, кажется, скапливается в городе к этому времени. Дома темнеют, сжимаются, пятна сырости пачкают фасады, из окон сквозит безумие, угольная пыль висит пологом, а чуть уловимый запах разложения преследует тебя по пятам.

      Костлявые деревья добавляют пронзительного шарма.

      – Вы должны были одернуть меня, Джонатан, – укоризненно произнес Гарпаст. – Вы же видите, от вынужденного безделья я становлюсь совершенно невменяем. Мне всюду мерещатся преступники. Мальчики кровавые… Даже наш кэбмен мне подозрителен.

      – А что не так с кэбменом? – спросил я.

      – С кэбменом? – Родерик посмотрел на меня. – Что-то не так со мной, вот в чем дело. А вы словно бы в стороне. Отдалились, умыли руки, отринули узы дружбы, как фунт пожертвовали, так совесть и чиста.

      – Мне вовсе не жалко фунта, – сказал я.

      – А меня?

      Я вздохнул.

      – Родерик, вы были и есть мой друг.

      Гарпаст с чувством подал мне ладонь:

      – Какие проникновенные, какие искренние слова! – он потряс мою руку и привстал, едва кэб остановился. – Мы, кажется, приехали. Расплатитесь?

      – Хорошо, – скрепя сердце, сказал я.

      Родерик сошел с коляски, я помог ему с жирандолем и полез в портмоне.

      Поездка стоила мне полтора шиллинга. Кэбмен отсалютовал. Я взглядом проводил кэб, неспешно поворачивающий к Риджентс-парку.

      Мимо прошла девушка в шляпке с вуалеткой, потом старичок. С неба заморосило.

      Мне вдруг пришло в голову, что Гарпаст знал, знал, что я без пистолета, но все равно оставил меня одного. А если бы Артур Томас оказался не Артуром Томасом, а грабителем? А если бы к нему на помощь примчались приятели?

      О, как я одинок!

      Я высморкался в платок. Зажглось окно нашей с Родериком квартиры,