Неизлечимый детектив. Андрей Кокоулин

вам не говорит?

      Я задумался.

      – Нет, как-то ничего.

      – Вот-вот, – мой друг принял от предусмотрительной миссис Терриберри тонкий нож для разрезания бумаги. – Помните, позавчера мы с вами читали избранные некрологи по Королевству за прошлую неделю? Никаких загадочных смертей – утоплений, удушений или самоубийств. Ничего! Из других примечательных новостей – одно банкротство и одно принудительное помещение в психиатрическую клинику. А уж в Шорсфилд-тауне…

      Он качнул головой.

      – В этом прибежище меланхолии…

      Нож чиркнул, как рыбине вспарывая конверту брюхо. Добычей Родерика стал небольшого размера вдвое сложенный листок.

      – На обед будет мясо с овощами, – удаляясь, сказала миссис Терриберри.

      – Да, – кивнул Гарпаст, вряд ли понимая, о чем ему только что сообщили. Он расправил листок, являя свету неровные буквенные ряды, и подвинул его ко мне. – Читайте, Джонатан.

      Я отставил в сторону вазочку с джемом.

      Слова выгибались и пестрели чернильными наплывами, кое-где вместо букв была просто процарапана бумага.

      – «Дорогой Роди! – начал я, вздохнув. – Надеюсь, ты еще помнишь свою тетушку. Помнишь наш старый дом, кота Ливера, помнишь воскресную школу…»

      – Стоп! – Гарпаст накрыл письмо ладонью. – Мой друг, что вы можете сказать по первым строчкам?

      – Э-э… Вам пишет ваша тетушка.

      – Прекрасно.

      – Похоже, она соскучилась.

      – Превосходно!

      – И судя по особенностям письма, она страдает подагрой.

      – Да? – Родерик, наклонившись, заинтересованно пробежал глазами не накрытый ладонью текст. – Вы делаете успехи, Джонатан. Действительно, ваша версия подагры вполне правдоподобна. Но! Вы как всегда спешите. Что мы видим даже по первым строчкам? Роди. Буква «о» прочерчена сухим пером и затем не обведена. Между прочим, буква в имени. Человек, долго меня не видевший, постарался бы четко написать имя, как бы там ни слушались его пальцы. Тем более, письмо хоть и не ровное, но достаточно быстрое. Следовательно…

      Гарпаст посмотрел на меня.

      Мимо окон прогремел кэб. Грязная вода плеснула из-под колес.

      – Волнение?

      – Именно! Тетушка Ида не на шутку взволнована. Что-то у нее случилось. Хотя я… – Родерик сосредоточенно ушел взглядом в молочник и замолчал.

      Он замер скособоченный, с неловко подвернутой ногой. Полотенце поползло с плеча.

      Смотреть на него было больно. Боюсь, однажды усиленные мозговые процессы включатся в Родерике в самый неподходящий момент.

      – Кхм, – кашлянул я.

      Мой друг, вздрогнув, поднял голову.

      – Да, так вот, – как ни в чем не бывало продолжил он. – Ни в «Таймс», ни в «Обсервер», насколько я знаю, о каком-либо происшествии в Шорсфилд-тауне или его окрестностях не сообщалось. Из чего можно сделать вывод, что происшествие либо прошло незамеченным, либо его старательно скрывают от общественности.

      – Вы правы, – сказал я.

      – Еще бы! – всплеснул