О верности крыс. Роман в портретах. Мария Капшина

ночь.

      – Хриссэ! – а это Кошка, укоризненно говорит.

      – Да какой он кхади? (стукнуло) Твоя пехота умирает во младенчестве. «Ах, у меня нет тьё! Ах, я не человек, а ничтожество!» Ррагэ, да тут чуть ли не все через такое прошли, что ему и в кошмарах не снилось!

      Нарк стиснул зубы и сжал ладони вокруг кружки. Что может быть хуже? Что ты-то можешь знать об ужасе, безнадёжности, унижении?! Ты-то, самовлюблённая серая тварь!..

      Мальчишка бездумно хлебнул из кружки – там оказалась огнёвка. От душевного глотка глаза чуть не выпали в ту же кружку, а горло от ужаса отказалось принимать даже воздух. Нарк замер, радуясь, что сидит спиной в комнату, и попытался дышать и не закашляться. С какой-то попытки удалось. Мальчишка сообразил, что всё ещё держит кружку у рта, и спешно поставил её рядом с собой. Потом спохватился и стал подслушивать дальше.

      – Да не я его унижаю, а сам он! – досадливо говорил Хриссэ. – Причём, перед собой, а не передо мной. Ну, нельзя, невозможно унизить того, кто не унижается. Тебя, например. Или меня. Не думал, что ты этого не понимаешь.

      – Спасай своих знаменосцев, Хрисс.

      Хриссэ помолчал.

      – А, пусть сами спасаются. А мы пока…

      Снова молчание.

      – Если пинать собаку, она не научится летать от этого, – Кошка сказала так тихо, что пришлось вслушиваться.

      – А если пнуть птицу, да так, чтобы она упала с края обрыва?

      Со двора в дверь влетели – иначе не скажешь – Умник и Лайя. Вломились так, что Нарк обернулся сразу, чуть не опрокинув кружку с остатками огнёвки. Умник казался белым, как напудренная дама перед праздником, а Лайя почти висела на нём, глядя невидящими глазами.

      – Кхад! – крикнула Кошка, вставая. Хриссэ тоже встал.

      – Что случилось? – резко спросил он. Кхад вышла в комнату как раз к началу рассказа. Говорил Умник, потому что усаженная на шкуры Лайя только безучастно смотрела перед собой.

      Трое отправились сегодня за каким-то совершенно удивительным кольцом, которое столичные ювелиры собирались подарить Его Величеству. Это был массивный перстень, на котором самоцветами выложили имперский герб: алмазами, рубинами и чёрными сапфирами. Слухи об этом чуде ходили по городу давно, и Кхад решила, что кольцо должно достаться не Нактирру, а ей. Нарк плана не знал; знал только, что его продумывали не только Умник, Трепло и Лайя как исполнители, а все старшие. И ещё знал, что Кошка выяснила: в доме главы ювелиров – подделка, а настоящее кольцо – у зангского банкира с непроизносимым именем. За подделкой на всякий случай отправили Тень, он успешно вернулся пару часов назад. А на Глинянку за настоящим и направились сегодня трое хитителей, а вернулись вдвоём…

      Нарк перебрался ближе и узнал, что…

      Так не бывает!

      Мальчишка обернулся к Хриссэ, Кошке, Кхад…

      Они молчали, тоже оглушено, потому что так действительно не бывает, такого никогда не было! Лайя дёрнула плечом под рукой у Кошки и разревелась, уткнулась