Наследница царицы Савской. Индия Эдхилл

понимал, что спорить бесполезно. «Выслушивал ли мой отец поучения от старого Нафана?» Царь Давид сумел бы обаять пророка и убаюкать его гнев. А Соломон пользовался лишь доводами разума, но это оружие затуплялось, наталкиваясь на пламенную веру Ахии.

      – Ответь мне, Ахия, разве идолы в храмах моих жен обладают хоть малейшей силой? Разве они настоящие боги?

      – Конечно нет! Разве могут камень и дерево обладать силой?

      – А если эти идолы – просто изображения, не более могущественные, чем куклы моей дочери, то в чем вред от простого их созерцания?

      – Это грех против Яхве! Их нужно разбить вдребезги! Вдребезги! И сжечь. И разрушить их святилища. Язычество следует изгнать с наших земель, а иначе гнев Яхве уничтожит тебя, как твоего отца Давида и твоего деда Саула!

      «Царь Саул не был моим дедом». Но Соломон понимал, что нет смысла напоминать об этом пророку – тот мог в ответ разразиться еще одной гневной тирадой.

      – Нужно освободить дом царя – этот дворец, как его называют, – от идолопоклонства и скверны! Нечистые звери разгуливают по его комнатам, стены смердят грехом и богомерзкими обрядами! Остерегись, царь Соломон! Как бы не ступить тебе на путь, ведущий к гибели!

      Соломон в какой-то мере сочувствовал пророку – человеку непоколебимых моральных устоев, суровому и гордому, восстающему против меняющегося мира. «Это все равно что бороться с западным ветром». Но Соломон не мог позволить разрушить то, что он так долго строил.

      – Благодарю тебя за предупреждение, Ахия. Я обещаю, что постараюсь поступить правильно.

      «Но я не буду запрещать женам искать утешения у их богов».

      – Тогда отошли прочь колхидскую чародейку со всей ее нечистью. Откажись от язычества, к которому ты пристрастился. Очисть свой дворец от чужестранцев, а город царя Давида – от скверны. Очисть нашу землю от храмов и рощ, посвященных ложным богам, не говоря уже о богинях. Лишь тогда воля Яхве будет выполнена.

      «Если я отошлю всех своих жен и сровняю с землей все иноземные храмы, кто поблагодарит меня? Наши купцы, которые больше не смогут торговать со всем миром? Или земледельцы, которые не смогут продавать свой урожай? Или солдаты и священники?» Ведь империя, которой он правил, держалась на торговле и брачных союзах. И на терпимости.

      Ахия никогда бы этого не понял.

      – Я слышу тебя, Ахия, и благодарю за заботу о нашем народе, но…

      – Но ты не склонишься перед волей Яхве, – тихим, безжизненным голосом закончил пророк.

      «Это перед твоей волей я не склонюсь!» Соломон подавил желание высказать ему в лицо неприкрытую правду. Услышанная от царя правда лишь вызвала бы у Ахии новую вспышку гнева. Поэтому Соломон уже в который раз нашел мягкие слова, пытаясь добиться перемирия:

      – Я обдумаю твои речи, пророк. И помолюсь о наставлении свыше, как ты сказал.

      – И продолжишь предаваться всем своим грехам.

      «Что ж, перемирия не вышло», – вздохнул Соломон.

      – Я выполню свою клятву, Ахия.

      – А я – свою. – В глазах