Carpe Jugulum. Хватай за горло!. Терри Пратчетт

выхватил из темноты сада бледное лицо поджидавшего ее человека.

      – Вечер добрый, господин Плющ, – поздоровалась матушка, спрыгивая с помела. – Она наверху?

      – В сарае, – вяло произнес Плющ. – Корова ее лягнула… Сильно.

      Лицо матушки осталось бесстрастным.

      – Ну, посмотрим, что можно сделать, – сказала она.

      Одного взгляда на госпожу Господиеси было достаточно, чтобы понять: сделать можно было немногое. Эта женщина не принадлежала к числу ведьм, но, прожив всю жизнь в далекой деревушке, изрядно поднаторела в практическом акушерстве, помогая рожать коровам, лошадям, козам и людям.

      – Скверно дело, – шепнула она матушке, разглядывавшей стонавшую на соломе женщину. – Видать, потеряем обеих… ну, или одного.

      В этой ее фразе содержался едва заметный, практически неслышный вопрос. Матушка сосредоточилась.

      – Это – мальчик, – констатировала она.

      Госпожа Господиеси не стала уточнять, каким образом матушка это узнала, но по изменившемуся выражению ее лица можно было ясно догадаться: бремя вероятной утраты стало еще более непосильным.

      – Пойду-ка предупрежу Джона Плюща, – сказала повитуха.

      Однако она и шагу сделать не успела. Железная рука матушки сомкнулась на ее запястье.

      – Он тут ни при чем.

      – Но ведь он…

      – Он тут ни при чем.

      Госпожа Господиеси заглянула в голубые матушкины глаза и осознала две вещи. Во-первых, господин Плющ действительно тут ни при чем, а во-вторых, то, что вот-вот произойдет в амбаре, не касается ни одной живой души на свете.

      – Кажется, я их припоминаю, – пробормотала матушка, отпуская ее руку и закатывая рукава. – Приятная парочка. Он хороший муж. Во всех отношениях.

      Повернувшись к стоящей на кормушке миске, она плеснула туда из кувшина теплой воды.

      Госпожа Господиеси кивнула.

      – И поля на этих склонах не дар божий. В одиночку, поди, с ними труднехонько справляться, – продолжала матушка, опуская в миску руки.

      Госпожа Господиеси снова кивнула. Лицо у нее скорбно вытянулось.

      – Думаю, госпожа Господиеси, лучше будет, если ты уведешь его в дом и нальешь ему чашечку чая, – приказала матушка. – Можешь передать, я сделаю все, что в моих силах.

      И опять повитуха кивнула – на сей раз с благодарностью.

      Когда она ушла, матушка положила ладонь на влажный лоб госпожи Плющ.

      – Ну, Флоренс Плющ, – промолвила она, – посмотрим, что можно сделать. Но сначала… избавим тебя от боли.

      Чуть повернув голову, она увидела полумесяц за незастекленным окном. Между светом и тьмой… Что поделать, иногда ты там, где ты есть, и выбора у тебя нет.

      – БЕЗУСЛОВНО.

      Матушка даже не обернулась.

      – Так я и думала, что ждать тебя не придется, – сказала она, опускаясь на колени в солому.

      – Я НИКОГДА НЕ ЗАСТАВЛЯЮ СЕБЯ ЖДАТЬ, – откликнулся Смерть.

      – Ты знаешь, за кем пришел?

      – ВЫБИРАЮ