Ограниченный контингент. Тимур Максютов

– достаёт до задиров или нет. Если нет – значит местный выше ростом, не фиг лезть.

      – Трындишь ты, Палеев. Не может медведь таким умным быть.

      – Не, тащленант, они очень умные. И хитрые – сил нет. Вот один раз…

      Палеев начал рассказывать какую-то длинную охотничью историю. Под неё группа начала спускаться в распадок, когда Марат резко остановился. Метрах в ста спиной к ним стоял какой-то здоровый мужик в меховом пальто. В голове пронеслось: «И не жарко ему, градусов тридцать ведь. Чокнутые они всё-таки, эти монголы».

      Мужик начал разворачиваться, делая это как-то не по-монгольски ловко.

      Кто-то выдохнул:

      – Медведь!

      Спустя мгновение группа из четырёх человек неслась к лагерю как стадо лосей, не разбирая дороги. Прибежали подозрительно быстро.

      У самого лагеря остановились отдышаться. Опять опозорившийся Марат первым пошёл в атаку:

      – Эх ты, Палеев! «Я охотник, я охотник. Видал я этих медведей пачками». Что ж побежал тогда? Обосрался со страху?

      – Так ведь мы без оружия! И потом, вы же командир! Вы рванули – и мы все побежали. Зря, кстати. Человеку от медведя не убежать. Хотя, наверное, он сам от нас дёру дал в противоположную сторону.

      Крыть было нечем. Марат вытер пот и спросил:

      – А кто сказал «Привет»? Шутники, млять.

      Бойцы переглянулись.

      – Показалось вам, тащленант. Молча бежали.

      – Значит, померещилось.

      Марат побрёл к офицерской палатке. Светин голос прозвучал серебристым колокольчиком:

      – О, Марат, какие красивые! Спасибо тебе!

      Марат тупо посмотрел на свою ладонь с остатками помятого букетика. Надо же, не выронил! Светина улыбка искупила все сегодняшние треволнения и опять вызвала прилив томных желаний в лейтенантском туловище.

* * *

      Туловище ждал облом. Когда после вечерних посиделок у костра Марат, провожая Свету до кунга, пытался прихватить её за тугую попку, она мягко отвела его руку и сказала:

      – Вас тут полсотни нехватчиков. Ещё не хватало, чтоб меня блядью назвали. Не обижайся, Маратик, хорошо? Лучше скажи, про волков Палеев правду говорил?

      Палееву милостиво разрешили посидеть у костра вместе с офицерами в обмен на очередную порцию охотничьих сказок. Он вдохновенно врал, особенно дойдя до каких-то мифических монгольских волков:

      – Огромадные, метр двадцать в холке! Воют, как сирена! А воняют – словами не передать! Их тут видимо-невидимо.

      Светлана всерьез напугалась рассказа.

      – Ужас! Я волков с детства боюсь. Сегодня не засну, наверное.

* * *

      Грустный Марат долго не мог заснуть. Приснился ему мужик в меховом пальто, гонящийся за голой Светой. Света при этом выла по-волчьи. Выла очень громко и практически над ухом.

      Под Светиным кунгом кисли от смеха Палеев с приятелем, регулярно громко воя. Из кунга доносился испуганный писк, перемежаемый странными скрежещущими звуками.

      Утром на построение Света не вышла. Не было её и на завтраке. Помнящий об ответственности за единственную в лагере женщину,