Бунт на «Баунти». Джон Бойн

в широкой улыбке. Впрочем, именно в этот миг мистер Фрейер сделал шаг или два вперед, чтобы все испортить. Я просто не мог не строить догадки, почему он считает необходимым вести себя так.

      – Капитан, – начал он, – вы полагаете, что будет разумным – с учетом…

      – Проклятье! – немедля рявкнул капитан, да таким голосом, что все на борту враз умолкли, а я, должен признаться, даже подскочил, испуганный этим звуком, на месте, – мог бы и за борт прыгнуть, приди мне в голову такая фантазия. – Способны вы, мистер Фрейер, услышав приказ, уразуметь его? Я – капитан «Баунти», и если я говорю, что у нас должны быть три вахты по восемь часов каждая, – значит, у нас и должны быть три вахты по восемь часов каждая. Не две, не четыре, а три. Выслушивать же вопросы на сей счет я не желаю. Вам это понятно, мистер Фрейер?

      Я посмотрел – мы все посмотрели – в сторону мистера Фрейера, – и если лицо капитана побагровело от ярости, то мистер Фрейер побледнел от замешательства. Гнев капитана походил на гром с ясного неба, и штурман стоял перед нами, широко открыв рот, словно собираясь закончить начатую им фразу. Однако ни единого слова из его рта не вышло, и, простояв так несколько мгновений, он закрыл рот и, глядя в палубу, молча отступил на свое место. Лицо его походило теперь цветом на простоквашу. Я скосился на мистера Кристиана и, уверен, заметил на его лице отблеск улыбки.

      – Желает еще кто-нибудь высказаться? – громко спросил капитан и обвел всех пронзительным взглядом.

      Готов признать, меня удивила быстрота, с какой настроение на палубе обратилось из добродушного в настороженное, я только не был уверен, кого в этом должно винить – мистера Фрейера или капитана. Мне казалось, что капитан считал мистера Фрейера ни на что хорошее не способным, а по какой причине – я не знал.

      – Ладно, с первым вопросом покончено, – сказал, отирая носовым платком пот со лба, капитан. – Второй касается телесных упражнений. Каждый, кто находится на борту, – каждый – должен посвящать по одному часу в день телесным упражнениям в виде танца.

      Вновь поднялось бормотание, все переглядывались, желая понять, не ослышались ли они.

      – Прошу прощения, сэр, – осторожно начал мистер Кристиан, тщательно выбирая слова, дабы и его не постигла участь мистера Фрейера, – вы сказали танца?

      – Да, мистер Кристиан, вы расслышали правильно, я сказал «танца», – резко ответил капитан. – Когда я служил на «Решимости», то и сам регулярно танцевал со всей командой, выполняя приказ капитана Кука, который считал, что здоровье много выигрывает от постоянного движения в танце. Вот зачем с нами плывет мистер Берн. Чтобы снабжать нас музыкой. Будьте добры, мистер Берн, выйдите вперед.

      Из-за спин матросов выступил, держа в руке скрипку, мистер Берн, джентльмен преклонных лет, с которым я имел за время плавания всего один разговор – о преимуществах яблок перед клубникой.

      – Вот он, – сказал капитан. – Каждый день, от четырех до пяти, мистер Берн будет тешить нас музыкой, и я рассчитываю увидеть