Там, где билось мое сердце. Себастьян Фолкс

новое жилище. Как выяснилось, я совсем не рохля и, возможно, очень скоро стану своим в кругу бывалых студентов, глядишь, и ужинать буду за столом на постаменте, под щитами с геральдическими зверями и пернатыми.

      С завтрашнего дня начинались лекции, первая вроде бы в девять. Потом занятие в анатомичке. Ничего, как-нибудь справлюсь. Парень я деревенский, крови не боюсь. У меня твердая рука и зоркий глаз. Я на правильном пути, медицина мое призвание…

      И вдруг мой зоркий глаз заметил нечто странное: на кресле лежала женская сумка. Ее точно раньше не было. Но чья? Вряд ли Норман Гроут ходит с такой. Я постучался в дверь собственной спальни.

      – Роберт? – отозвался женский голос.

      – Я.

      Щелкнул замок, дверь распахнулась, и я увидел Мэри Миллер.

      – Мэри, ты…

      Она рассмеялась.

      – Не ожидал? Конечно нет. Привратник дал мне свой ключ. Наплела ему, что я твоя сестра. В женском колледже новеньких будут заселять только с завтрашнего утра. Не хотелось тратить деньги на гостиницу, вот я и…

      Кажется, была названа эта, а может, иная, столь же малоубедительная причина. Как человек, только что обретший гармонию с миром, я был полон снисходительного великодушия.

      – И правильно сделала. Ты ужинала?

      – Да, спасибо. Тут неподалеку живет моя крестная, она отвела меня в ресторан. Мы с ней выпили вина, и много. Послушай, Роберт, очень милая квартирка. Тебя тут поселили как лучшего абитуриента?

      – Понятия не имею. Сказали, вот тебе ключ, шагай, студент. Чаю хочешь?

      – Было бы замечательно. Скажи, где заварка и чашки, я сама все сделаю. А какой вид из окна! На реку! Вот бы и мне такой же.

      И снова рассмеялась.

      Наполненные чашки она притащила в спальню.

      – Тут гораздо приятнее. Давай включим лампу. Вот так. И открой шире окно, чтобы было слышно реку.

      Мы сидели рядышком, привалившись спиной к изголовью, и потягивали чай. После моря пива только чая мне и не хватало, но почему-то даже в голову не пришло отказаться.

      – Это козодой, – сказал я.

      – Кто-кто?

      – Послушай. Сначала громкое верещание, а потом будто кто-то причмокивает губами.

      – Ой, правда причмокивает. Роберт?

      – Что?

      – Ничего, если я останусь переночевать? Зубная щетка у меня с собой. В сумочке.

      – Оставайся, конечно, я могу лечь на полу.

      Какое-то время мы молчали, но это было не в тягость, наоборот.

      – Роберт? – снова позвала она.

      – Да?

      – Ты знал, что я твоя соседка?

      – Знал, конечно. Помню, как увидел тебя в первый раз. Я сидел у окна со стихами Катулла. А ты как раз вышла на газон, в теннисной майке и юбочке.

      – Почему ты меня тогда не окликнул, не поздоровался?

      – Мы ведь не были знакомы. И мне нравилось за тобой подглядывать.

      – Знаю.

      – Что?

      – Я знала, что ты подглядываешь, – сказала Мэри. – Я хотела тебе об этом сказать. Несколько