Конго Реквием. Жан-Кристоф Гранже

мунделе-ндомбе: белый с черной кожей. Мы умели читать и писать по-французски, ели вилкой, спали на простынях. Это давало нам право покупать красное вино! Мобуту все это изничтожил. Нельзя подражать мзунгу…[30]

      Он спросил об убийствах.

      – Сначала де Вос, потом маленькая Корнет, а потом еще Магда де Момпер и Мартина Дюваль. Когда убили Монику… Верхувен как с ума сошел. Все время повторял: «Надо всех их поджарить!»

      – А вы? Вас он к ним не причислял?

      – Нет. Мзунгу всегда защищает тех, кто работает у него в доме. Как если бы мы больше не были черными…

      – Эти семьи приехали из Нижнего Конго, как и убийца.

      Она кивнула с долей уважения: Эрван выучил свой урок.

      – Они узнали колдовство йомбе. Проклятие последовало за ними до самой Катанги. Человека-гвоздя послали духи!

      Эрван бросил взгляд на Сальво, который не пропустил ни слова. У того было лицо как у ребенка, которому перед сном рассказывают волшебные сказки.

      – Вы хотите сказать, что Белые Строители верили в духов?

      – Они столько лет провели в Майомбе: как по-другому выжить?

      Эрван отложил эту информацию в уголке мозга.

      – Рассказывают, они совершили какую-то ошибку, вы знаете, какую именно?

      – О таких вещах не говорят.

      – Серия убийств была наказанием?

      – Если так, то несправедливым: их дочери были невинны.

      Хороший предлог вернуться к «Саламандрам». Муна повторила ему то, что он уже знал, а потом предложила то, чего он не ожидал: изображения жертв.

      – Я была помешана на фотографии.

      Бросила в темноту какое-то приказание. На несколько секунд воцарилась тишина. Эрван выпил новую порцию поданного ему чая – еще более горького и такого же сладкого.

      Принесли снимки.

      – «Саламандры»! – объявила Муна с забавной гордостью.

      Это была групповая фотография – не только сами музыканты, но и десяток молодых женщин, поразительно друг на друга похожих. Блондинки или рыжие, все худенькие, иногда просто изможденные; на них были африканские туники, яркие блузы, мини-юбки и куча этнических украшений.

      Муна выбрала еще несколько отпечатков и показала французу крупным планом Анн де Вос, Сильви Корнет, Магду де Момпер, Монику Верхувен… Все они были бледненькие и сухие, усыпанные веснушками. Их черты были тонкими, но иногда почти суровыми. Кости проступали под веленевой кожей.

      – Их сходство просто… невероятно!

      Муна засмеялась, прикрывая губы краем платка:

      – Потому что они сестры.

      – Что?

      – Ну почти… Белые Строители категорически не желали смешиваться с местным населением и даже с другими европейцами, если те не были с ними в родстве. Клан оставался единокровным на протяжении многих поколений. Они женились на кузинах, иногда даже на родных сестрах, и всегда ходили слухи об инцесте…

      Эрван смотрел на фотографии и представлял себе тех, кого на них не было: властных отцов, ревниво оберегающих свою истощенную

30

Мзунгу (суахили mzungus) – европейцы, белые.